– Извини, конечно, если тогда мое предложение тебя обидело, – заговорил Шатун. – Но сейчас я хочу обратиться к тебе с другой просьбой.

Они вышли в коридор.

– Честно говоря, у меня нет желания работать на тебя, – признался Матвей.

– Почему? – спросил Шатун. В его голосе не было ни удивления, ни злости.

– Думаю, сам знаешь, – уклончиво ответил Матвей.

– Хотелось бы напрямую, – выжидающе уставился на него авторитет. – Мы ведь совершенно незнакомы.

– Есть внутреннее чувство, что не сработаемся, – соврал Матвей.

На самом деле раздражало криминальное прошлое этого человека. Сейчас он преуспевающий бизнесмен, но то, каким способом добился своего нынешнего положения, гадать не надо. Эту категорию нуворишей Матвей презирал.

– Тебя напрягло, что я собирался следить за собственной женой? – попытался угадать Шатун.

– Жена разве бывает собственной? – грустно усмехнулся Матвей. – Правда, для таких, как ты, возможно.

– Интересно, – пробормотал Шатун. – Хотя мне неважно сейчас твое мнение. У меня большие проблемы, и я хотел бы, чтобы их решением занялся именно ты.

– Я не хочу работать на тебя, – принял окончательное решение Матвей.

– Хорошо. Тогда не мог бы уделить мне немного времени?

– С какой стати?

– Я покажу тебе одну парочку. – Шатун бросил взгляд на дверь, из которой они вышли, и заговорил тише: – Они работали на меня, кое-что перевозили. Сегодня ночью груз пропал, и они – главные подозреваемые.

– Я-то здесь при чем?

– Я хочу, чтобы ты посмотрел на них.

– С какой целью? – ровным счетом ничего не понимая, удивился Матвей.

– Ты едешь или нет?

– Мне здесь есть чем заняться, – замотал головой Матвей.

– Боишься? – глядя ему в глаза, напрямую спросил Шатун.

– Среди других причин эта тоже имеется, я же не одноклеточная амеба.

– Я гарантирую, с тобой ничего не случится. Пойдем. – Шатун сделал шаг к выходу. – От твоего решения зависит судьба людей, о которых я сказал. Ты ведь не хочешь кому-то сделать плохо?

– Смотря кому, – уклончиво ответил Матвей. – Если они такие же бандиты, то почему бы и нет?

– Ты сказал, такие же? – напрягся Шатун.

– Угадал. Я навел о тебе справки.

– Это лишь добавляет тебе в моих глазах авторитета, – успокоился Шатун. – Но в отличие от меня эти двое не делали ничего противозаконного.

– Тогда зачем ты хочешь их убить?

– Разве я это говорил? – вскинул брови Шатун. – Они сами могут умереть. Просто мои люди не располагают такими возможностями, как ты, и вынуждены эту парочку пытать. Женщина уже на грани, однако ничего не говорит. Может, она действительно ни при чем?

– Ты не боишься мне об этом говорить?

– Ничуть, – покачал головой Шатун. – После того как ты отказал мне первый раз, я лишь больше стал уважать тебя.

– Я польщен, – съязвил Матвей.

– Так как? – выжидающе уставился ему в глаза Шатун.

– Хорошо, – наконец согласился Матвей. – Только рабочим задачу уточню.

Он вернулся в кабинет и огляделся. Аслан сидел на его месте, прижимая к животу руку, и раскачивался из стороны в сторону. Рядом стояли бригадир и его дружок Нурали.

– Чего опять? – спросил Матвей, глядя на установленную дверь.

– Все нормально! – заверил бригадир.

– Вижу. Мне надо на некоторое время отлучиться. Пока начинайте ламинат укладывать…

– Все сделаем, – кивнул бригадир.

– Место для офиса удачное, – как бы между прочим похвалил Шатун, когда они вышли на улицу.

– Не люблю, когда мне намекают об осведомленности, – предостерег его Матвей. – В какой-то мере это можно считать даже угрозой. Так что не напрягай…

– На моей поедем, – заметив, как Матвей вынул ключи от машины, засуетился Шатун, – так удобнее.

– Не тебе решать, как удобнее, – стал злиться Матвей, уверенный, что поступает опрометчиво, тратя время на этого человека.

– Нехорошо так разговаривать с потенциальным клиентом, – натянуто улыбнулся Шатун, пытаясь как-то разрядить обстановку.

– Не думаю, что наше знакомство будет иметь какое-то продолжение.

– А если нет? – Шатун показал на услужливо открытую водителем дверцу лимузина.

– Если нет, то посмотрим, – устраиваясь на кожаном сиденье, вздохнул Матвей.

Силясь согреться, Добрый перевернулся на правый бок и подтянул под себя ноги. Клейкая обшивка старого грязного дивана источала запах мочи, пота и чего-то перекисшего, а торчащие из его глубины пружины не давали расслабиться. Они издавали хруст и скрип при любом шевелении, впивались в бока. Намокшая ночью одежда противно и мерзко прилипала к налившемуся под утро жаром телу. Добрый выбрался из-под тряпья и сел. Судя по сереющим квадратам окон, было раннее утро. «Мать наверняка не спит, – с досадой подумал он. – Интересно, как Сухарю удалось узнать мой адрес? Глупый вопрос, мать – единственный человек, который может это сказать. А если она ни при чем, а Сухарь вышел на меня через Алену? Глупости! О ней-то он откуда мог узнать? Общих знакомых у них нет, да если бы и были, Добрый никогда не рассказывал о своих контактах. Остается мама».

Он сунул руку в карман куртки, достал трубку сотового телефона, включил его, но тут же отказался от мысли звонить. У таких людей, как Сухарь, наверняка есть возможность отследить звонок.

Добрый убрал телефон, потрогал лоб, потом щеку. Сомнений не было, у него зашкаливает температура. Еще бы, ведь ночью умудрился проехать на машине почти пятьдесят километров без стекла и в одном тонком свитере! Одежда покрылась ледяной коркой и резала переставшую чувствовать боль руку. Он с трудом после всего выбрался из-за руля и открыл ворота. Каких усилий стоило забраться на место водителя, чтобы въехать в сарай, а потом вновь все закрыть! Он все делал на пределе человеческих возможностей.

«Лишь бы не пневмония!» – подумал Добрый.

Дрожь перешла в судорожные подергивания. Пытаясь избавиться от этого, он кутался в найденную ночью в доме телогрейку. Промерзшая насквозь, она сейчас была сырой и тяжелой. Но лучше, чем совсем ничего.

Наконец он встал. Затылок мигом налился тупой болью, а пол и серые квадраты окон куда-то поплыли. Немного придя в себя, Добрый подошел к печке, осторожно прижал ладонь к чугунной плите. Едва теплая. Он присел на корточки и открыл топку. Некоторое время поразмыслив, выпрямился и отправился на улицу. Ночью под навесом в свете фар он разглядел обломки старых стульев и какую-то доску. Если на них плеснуть бензин, они загорятся, и можно будет просушить одежду. А заодно подумать, как быть дальше. Вернее, сначала подумать, а заодно просушить одежду. Правильно принятое решение может спасти ему жизнь, ошибка обернется очередной встречей с Сухарем. То, что на этот раз она будет последней, он не сомневался.