Было достаточно прохладно. Обстановка говорила сама за себя от шикарного паркета, до тканевых зелёных обоев. Великолепная кожаная мягкая мебель у камина. Изысканные двери в помещения были резными, а наверх вела роскошная веерная лестница. Много дерева, много зелёного цвета.

По моему мнению, дамочка смотрелась в этой обстановке нелепо. На ней было слишком открытое голубое платье и красные туфли, что вторили алой помаде на губах. Голубоглазая блондинка, как любят мужчины.

— Здравствуйте. Я Наталья Викторовна.

— Здравствуйте, я Марта, — вполне добродушно и приветливо ответила она, тем самым перечеркнув всё моё мнение о высокомерие богатых дамочек.

— Вы мама? — я сняла свою куртку, пытаясь поймать брезгливый взгляд на мою юбку или свитер. Но Марта ничего подобного себе не позволяла.

— Нет. Родителей у детей нет. Можно считать меня дальней родственницей, — она воровато огляделась по сторонам и пригласила за собой на второй этаж, — Учебники у них на столе, надо всё выучить, экзамен в гимназию будет после новогодних праздников. Познакомитесь с материалом и начнёте полноценную проверку знаний.

Я поднималась по полированным ступенькам глядя на свои заштопанные по нескольку раз синтетические тёплые колготки. Думала о том, что нужно брать сменную обувь.

На втором этаже в просторном холле нас встретили близнецы. Я немного опешила, потому что мальчики выглядели как подростки. Да, они все в этом возрасте не маленькие, сейчас такие дети. Когда я проходила практику, боялась, что гиганты-старшеклассники меня затопчут в столовой. Для десяти лет мальчишки оказались очень крепкими. Они походили внешне на Кристофера, один в один. Черноглазые и жгучие брюнеты. Одеты в чистенькие белые рубахи и отпаренные брюки со стрелками.

Нас представили.

Впереди стоял Егор, он щурил хитрые глазища, волосы его стояли дыбом. Он держал руки в карманах чёрных брюк, имел вид очень наглый и хулиганский. Ухмылочка на лице выдавала в нём мальчика-оторву. За его спиной, стоял невозмутимый Георгий, тоже руки в карманах, но не улыбался, а кривил полные губы, рассматривая меня, как вещь на витрине магазина.

— Вот и познакомились, — обрадовалась Марта. Она грубо схватила меня за локоть и втолкнула в детскую комнату, закрыв за мной дверь.

Детская оказалась просторным залом. Застелены две кровати в дальнем углу, там же свисала с потолка боксёрская груша. На блестящем лакированном полу две беговые дорожки. У входа небольшое пространство, где были разбросаны детские игрушки: машины на пультах управления, пистолеты, мячи и разорванные в клочья куклы.

Я смело прошла в другую сторону, где располагались две парты, они очень удобны для детей, столешницы имеют наклон, а стулья поддерживают осанку. И письменный стол у окна, на котором лежали в стопочке тетради и учебники.

— Садитесь ребята, будем знакомиться, — я уложила на стол свой портфель.

— У меня бабка моднее одевалась, — сказал Егор, не собираясь выполнять мою просьбу. — Что-то в твоём гардеробе лишнее.

— Мальчики, — с натянутой улыбкой начала я. — Учиться придётся, если не я, появится другой учитель. Давайте подружимся и попробуем начать наше общение.

— Ничё так, пахнет вкусно, — продолжал Егор, разглядывая меня с ног до головы.

Я подтянула пальчики ног и чуть присела, спрятав колготки под юбкой. Пригладила волосы, что выбились из хвоста, поправила очки. Сложный контингент стоял передо мной. Если это сироты с психической травмой, то я могу не справиться.

— Юбка лишняя, — заявил Георгий.

— Надо снять, — решил Егор. — Снимай!

Я ухватилась за свой портфель, ощутив физически опасность, что исходила от близнецов. В этом доме я работать не буду!

Стоп.

Это непрофессионально. Передо мной дети. Как бы они себя не вели, с ними можно вести диалог. Я, конечно, побоялась спросить, нет ли у мальчиков справки от психиатра или невролога. Но бежать, поджав хвост, нельзя.

— В следующий раз я приду в брюках, — я ещё улыбалась, но в портфель вцепилась мёртвой хваткой. — А теперь приступим к занятиям.

Я это сказала, а сама не двигалась.

— Следующего раза не будет, — огрызнулся Егор-зверёныш и кинулся на меня.

Я визжала, вырывалась, но они оказались сильными, стали стягивать с меня юбку. Не тут то было. Юбка не на резинке, а на пуговицах, которые пришивала моя бабушка, а это насмерть. Закинули подол мне на голову, стали рвать ткань. Сопляки поставили подножку, и я упала на пол. Отбиваясь из последних сил от их цепких рук, я дралась портфелем. Мне не только не заплатят, меня оштрафуют за избиение детей.

Треснула ткань, пояс остался под свитером, а я в колготках метнулась к входной двери. Выставив вперёд портфель, закричала:

— Я расскажу вашим опекунам!

— Не расскажешь, — рычал Егор, показывая острые зубы, как у зверька.

— Это почему ещё? — старалась взять себя в руки и выпрямиться.

— Со сломанной челюстью говорить сложно, — потирал кулаки Георгий, стоя за спиной своего дикого братца.

— Имейте совесть! Нельзя так с человеком поступать!

— С нами бы человека не закрыли, — зло усмехнулся Егор, наступая.

В одном он был неправ, меня не закрыли в клетке со зверьём, дверь за мной оказалась открытой.

Мама с папой развелись до моего рождения. Но папа Виктор всегда принимал участие в моей жизни. Он был профессиональным педагогом и работал в Москве репетитором. Мы раз в неделю созванивались. Первые годы при наших разговорах присутствовала мама и бабушка, поэтому папа всегда в курсе, что у меня всё хорошо. Мы встречались с ним пару раз, он приезжал специально, чтобы увидеть меня. Но опять бабушка была рядом. Не стесняясь её, папа однажды предложил поехать с ним. Был скандал, меня не отдали. С тех пор мы не виделись, прошло уже восемь лет.

В полной темноте, я дрожащими пальцами набрала номер на своём телефоне. Долгие гудки, во время которых я всхлипывала и пыталась взять себя в руки.

— Наташа?

— Папа, — я вытерла слёзы. Очки мои пропали вместе с юбкой. — Мне помощь нужна.

— Конечно, детка, я весь во внимании, — дорогой, любимый папочка у которого я никогда ничего не просила.

— Я устроилась репетитором к двум неадекватным детям.

— Сама неадекватная, — раздалось за дверью.

— Они закрыли меня в туалете и курят, выдыхая дым в замочную скважину, — продолжила я. — Возможно ли справиться?

— Сколько лет?

— Им десять лет.

— Скоро одиннадцать, — в дверь опять ударили.

— Десять лет это грань между детством и подростковым возрастом, — быстро говорил папа. — Ты должна стать лидером, и должна их заинтересовать.