– Сразу видно, что ты привык торговать женщинами! – отозвался кто-то из пришедших с хозяином мужчин. – Может, уже и цену прикинул? Опомнись, ведь речь идет о матери нашего конунга!

По голосу Гуннхильд узнала Альвбада, фриза[1]. Фризы, когда-то основавшие поселение у фьорда Сле, и сейчас составляли значительную часть его жителей, и Альвбад принадлежал к одному из наиболее влиятельных родов.

– А где он теперь, этот конунг? – сердито ответил ему венд Гостислав. Похоже, Торберн созвал к себе видных людей из всех общин Хейдабьора, наверное, и от саксов кто-нибудь был. – Боги от него отвернулись! Кнут, сын Горма, гнал его по собственной земле, будто волк зайца! Он был разбит и у границы, и здесь, перед виком! Чудо, что Кнут еще не занял Хейдабьор! Что нам пользы от Олава?

– Он всегда был дураком и неудачником! – отрезал Хрейн Дупло, и Гуннхильд за перегородкой поморщилась: кому понравится слышать такое о родном отце. – Разве этот человек может править страной? Вот Сигтрюгг был настоящий конунг! А этому лишь бы стоять на носу, не важно чего, и чтобы плащ развевался! Он сам виноват, что все это с ним случилось! Ни разу еще он не проехал по своей же земле, чтобы с кем-нибудь да не поссориться! Его пригласили на пир, оказали честь, так нет, он даже не может спокойно посидеть за столом и выпить во славу богов, как приличные люди!

– А это правда – насчет ковша? – хихикнул Гуннар, сын Асмунда, известный в Хейдабьоре как Горе Гуннар.

– Правда, – вздохнул Оттар Синий, неплохой человек, если не считать большой склонности к выпивке.

– Прямо так – ковшом по лицу? Сыну конунга?

– Прямо так.

– И ковш раскололся?

– Раскололся.

– Да что же у него голова – железная, что ли?

– Не знаю, но я сам видел. Может, ковш был уже старый и треснутый.

– Старый, не старый! – с раздражением перебил их Снорри Черный Скальд. – Если бы мне дали на пиру, при всех гостях, ковшом по морде, я бы не успокоился, пока бы не сжег весь дом того, кто это сделал, а его самого разорвал бы на части! А это ведь сын конунга! Неудивительно, что он стоит с дружиной возле самого вика. Странно, что он еще не ворвался сюда и не прикончил нас всех!

– Но мы-то почему должны отвечать за его дела? – зашумели сразу все хёвдинги, наиболее богатые торговцы из постоянно проживающих в вике Хейдабьор, и хозяева ближайших усадеб. – То мы, а то конунг!

– Мы за него отвечать не можем!

– Пусть Кнут ищет его в море, если ему обидно!

– Вот я и говорю: надо отправить к нему женщин! – снова начал Хрольф Хитрый, невысокий, щуплый, шустрый мужчина лет тридцати. Обычно его подвижное лицо выражало наивное дружелюбие, но на деле это был человек расчетливый и бессердечный. Разбогател он на том, что скупал у викингов захваченных пленников и перепродавал на Восточный путь и в Грикланд. – Пока они у нас, мы как бы остаемся людьми Олава и врагами Кнютлингов. А если мы их отдадим, то Кнут будет знать, что Олав сам по себе, а мы сами по себе, и не тронет вик!

– Он и так не тронет вик: он же не дурак! – воскликнул старый Улф. – Ни один конунг, если у него на плечах голова, а не только шлем с узорами, не станет разорять вик.

– А если дурак? – возразил Гостислав. – Кнут, сын Горма, еще совсем молод. Он еще не умеет думать о завтрашнем дне. Ему лишь бы пограбить и прославиться. А дальше хоть море высохни!

– Тем более наши конунги враждуют с Кнютлингами уже три поколения, с тех пор как Олав Старый здесь появился.

– Да вы совсем обезумели, я посмотрю! – Гуннхильд узнала мощный рык Торберна Сильного. Раздался гулкий удар кулака по столу: у хозяина иссякло терпение. – Кто здесь сказал про Олава Старого? Ты, Хрейн? Значит, память какая-то еще есть! Или вы забыли, что уже лет полтораста наш вик живет в союзе с конунгами из рода Годфреда Грозного, что положил начало Хейдабьору?

– Ну, это как поглядеть… – проворчал Альвбад.

Его соплеменники-фризы уже полтора века не были здесь хозяевами, но не забывали и другим не давали забыть, что первыми нашли это выгодное для торговли место у фьорда Сле.

– Помолчи, Альвбад! – рявкнул Торберн. – Запомните, хёвдинги вика Хейдабьор: если вы решите отдать женщин Олава Кнуту, сыну Горма, вы заслужите имя предателей! Вы сами разрушите освященный веками союз, боги отвернутся от вас, и ни в чем вам не будет удачи! Вините потом себя!

– А насчет богов, так можно попросить о помощи Христа, сына Марии! – возразил ему Горе Гуннар. – В Дорестаде и Бьёрко, не говоря уж о Стране Саксов и Стране Франков, многие торговые люди поклоняются ему, и дела у них идут хорошо.

– Благополучие нашего вика держится на Кольце Фрейи. Если есть такие смелые, чтобы от него отказаться, то я не с вами, – покачал головой Оттар Синий. – И если уж вы на это решитесь и тинг вас поддержит, то я, пока не поздно, поищу себе местечко в Бьёрко.

– Само по себе Кольцо Фрейи не станет за нас сражаться, – проскрипел Римберт Кобыла.

«Ах, значит, вот кто пришел от саксов», – отметила Гуннхильд.

– За нас всегда сражался конунг. И если уж конунга у нас больше нет, то и впрямь стоит поискать другого…

Этого Гуннхильд выдержать уже не могла. Толкнув дверь, она вылетела на середину палаты и вдруг предстала перед изумленными хёвдингами, будто разгневанная валькирия – рослая, статная, с пышной грудью, румяная девушка восемнадцати лет, окутанная облаком янтарно-рыжих волос.

– Кто это здесь сказал, что у вас нет конунга? – Уперев руки в бока, она окинула взглядом притихших мужчин. – Ты, Римберт? Ты очень сильно ошибаешься! Всякому случается изведать неудачи, но от этого мой отец не перестал быть потомком Годфреда Грозного и самого Фрейра. Правы те, кто говорит, что благословение богов было передано моему предку вместе с Кольцом Фрейи. – Она бросила Торберну признательный взгляд. – И мы докажем, что владеем им по праву! Вы боитесь, что Кнут, сын Горма, двинет войско на Хейдабьор? И хотите откупиться, выслав к нему меня, мою бабку и вдову моего дяди? – Она вонзила гневный взгляд в подвижное лицо Хрольфа, который сейчас ухмылялся с таким видом, что, дескать, я же пошутил. – И по-вашему, это не предательство? Так знайте: женщины из рода конунга отважнее иных мужчин! Мы сами отправимся к Кнуту, сыну Горма. И если нам удастся убедить его не трогать Хейдабьор и вернуться в свою страну, вам больше не придется сомневаться, что только мы по праву называемся конунгами Южной Ютландии!

– Вы хотите сами к нему поехать? – спросил Оттар, лысеющий, морщинистый человек с мешками под глазами, казавшийся старше из-за пристрастия к пиву и дорогому привозному вину. – В Слиасторп?

– Конечно, – надменно отозвалась Гуннхильд. – Это наш дом! Мы не побоимся туда вернуться!