Федосыч громко рассмеялся:

– Так тебе надо сначала к врачу обратиться…

– Неотложку она сама и вызвала. Врачи приехали, смазали мазью и поставили диагноз: ожог второй степени. Я после этого готов был ее простить, если бы она с бутылочкой ко мне, ею же травмированному, по-хорошему. Только заикнулся, а она мне снова под нос кукиш сует. Так вот, открывай дело, Федосыч. Упеки ее, суку, лет на пять…

Федосыч вытер слезы, которые выступили на глазах от смеха, похлопал Мартынова по плечу:

– Вот что, Филипп, иди домой, а я к вам после планерки заскочу, там и разберемся.

Он легонько подтолкнул Мартынова в сторону дома, а сам помчался к трамвайной остановке. Начальник управления не любил, когда участковые опаздывали.

…Владелецу авторемонтных мастерских Сурену Оганяну пришлось оторваться от компьютерного пасьянса. По сотовому телефону автослесарь Агипов сообщил ему, что один неугомонный клиент требует начальство.

Сурен догадывался, в чем дело: скорее всего, кто-то из его рабочих что-то натворил с ремонтом автомобиля, или мастер обсчитал клиента, или, что хуже всего, послал его на три веселых буквы.

Он неохотно выключил компьютер, надел пиджак и вышел из своего кабинетика, который больше напоминал неприбранную каморку папы Карло.

Предчувствия его не обманули. Разгневанный владелец «шестерки» брызгал слюной и требовал вернуть ему деньги за некачественный ремонт.

– Что случилось? – подойдя к мастеру и слесарю, которые что-то объясняли автовладельцу, спросил Сурен.

– А вы кто? – гневно сверкая глазами, спросил его обиженный мужчина.

– Я? Я – директор, – важно ответил Сурен, приняв подобающий вид. – Так чем вы недовольны?

Мужик недоверчиво оглядел его с головы до ног. Вид Сурена, который стоял перед ним в поношенных джинсах и помятом пиджаке, не внушал доверия. Наконец, решившись, он с яростью набросился на Сурена.

– Если вы не отдадите деньги за некачественный ремонт, я сегодня же обращусь в общество защиты потребителей и в районный суд. И будьте уверены – вашу лавочку быстренько прикроют.

Сурен выставил перед собой руку, как бы останавливая новые нападки владельца «шестерки»:

– Стоп! Не надо пуганых пугать. Я хочу знать, что случилось!

– Вчера я пригнал машину и попросил поменять переднюю подвеску. – Мужик сбросил спесь и спокойным голосом стал объяснять причину своего недовольства. – Через пару часов, после того, как я забрал машину из ремонта, на скорости восемьдесят километров, отвалилось колесо. Я чудом остался жив.

– А вы уверены, что колесо отвалилось по вине слесаря? – спросил Сурен и перешел в разговоре с мужиком на ты. – Сам-то ты его не отверчивал после?

– Вы что, меня идиотом считаете? – В глазах клиента снова вспыхнули искорки ярости.

– Хорошо. Сколько вы заплатили за ремонт?

– Шестьсот рублей за ремонт и столько же потрачено за запчасти. Итого – тысяча двести.

Сурен спокойно посмотрел на мастера и сказал:

– Верни ему шестьсот рублей, а у этого, – кивнул он в сторону слесаря, – удержишь с зарплаты.

Слесарь лишь пожал плечами, усмехнулся и направился в дальний угол ремонтного цеха. Мастер, несмотря на раннее время, вынул толстую пачку сотенных купюр, отсчитал шесть бумажек и молча протянул владельцу «Жигулей». Но тот, словно боясь обжечься, спрятал руки за спину.

– Повторяю. Все затраты на замену подвески мне обошлись в тысячу двести.

Сурен в негодовании подергал желваками, опустил глаза на свои вишневого цвета сияющие ботинки, так несовместимые с поношенными затертыми джинсами, раздумывая о том, как поступить с клиентом.

– Сейчас же я еду в общество защиты прав потребителей, – напомнил тот о своем присутствии.

– Отдай все, – наконец бросил Сурен мастеру, развернулся и пошел в свою каморку.

Поднимаясь по лестнице, он подумал о том, что хорошо было бы вмазать этому наглецу по физиономии. Но потом успокоился и даже похвалил себя за то, что поступил благоразумно, не ввязавшись в выяснение отношений. Ему, хозяину мастерской, ни к чему поднимать шумиху. Нет, он нисколько не боялся ни защитников из общества потребителей, ни местных судей, ни кого бы то ни было в этом районе. Все любят деньги, и от всех всегда можно откупиться.

Честно признаться, ему давно надоела эта ремонтная деятельность – если бы не побочная работа, он еле сводил бы концы с концами. Сурен видел, что ремонт становится делом не таким уж сверхприбыльным, каким был когда-то. И если все поворачивалось подобным образом, то зачем вообще заниматься такими услугами? Втайне он негодовал на своего босса Шамиля, который попросил его быть управляющим мастерскими, содержать их в полном порядке и оказывать услуги автовладельцам. Но при всем при том Сурен прекрасно понимал, что автосервис – хорошая ширма, позволяющая отвлечь внимание органов правопорядка от основного вида деятельности.

Он вошел в кабинет, включил компьютер, нашел файл с играми и снова занялся пасьянсом. Но карты перестали складываться.

До вечера, когда ожидался приезд Шамиля, было еще далеко. И Сурена после неприятного разговора со строптивым клиентом успокаивало только то, что босса было чем порадовать. В закрытых боксах за зданием мастерской к пяти иномаркам добавились еще две – сияющие новой краской «БМВ» с уже перебитыми заводскими номерами, над переоборудованием которых аккордно потрудилась ночная смена. Та самая, которой так был недоволен владелец «шестерки».

Валька Гонивовк – студент четвертого курса автомеханического института – был рад встрече и с Вероникой, и со Славкой Климовым в тихом и уютном кафе в районе Сокольников. Правда, пока поджидали Веронику, они со Славкой уже успели трижды выпить по сто грамм.

Пили только за удачу, хотя, надо сказать, у Вальки уже и так дела складывались отменно. Его прошлогодняя курсовая была признана лучшей в институте, и сам ректор рекомендовал ее для публикации в популярном журнале для автолюбителей.

Он также хвалил себя за то, что успел к ноябрьским праздникам отправить домой в деревню две тысячи рублей, которых хватит родителям, сестрам и братьям месяца на два. В бланке почтового перевода, в графе для сообщений, он коротко известил отца и мать о том, что пересылаемые им деньги заработал на разгрузке вагонов, что с учебой у него все нормально, просил, чтобы родители берегли себя, а братишки и сестренки прилежно налегали на школьные науки.

После того, как жаткой во время уборки урожая отцу, который тридцать лет проработал механизатором в колхозе, отрезало кисть правой руки, его отправили на пенсию. А матери, работавшей почтальоном, прокормить семью одной было не под силу. И Валька, поступив в институт, вынужден был ночами разгружать вагоны с солью или цементом, чтобы отсылать в деревню кой-какие деньги.