не быть здесь в дураках,

Ты сойдись на кулаках,–

Отвечает кучер Ваня, –

То-то будет хлопцу баня,

Кулаки – то не укор,

Всяк имеет, не позор.

При народе с ним сойдись.

Земле, солнцу поклонись

Да и бей, чтоб наповал» –

Вот такой совет он дал.

– Ты, Иван, с ума что ль спятил,

Чем с утра глаза ты застил?

С мужиком!? На кулаках?!

Биться будем на клинках!

Чтоб марать мне кулаки!!

Для чего тогда клинки?!

Распорю ему живот,

Пусть подумает народ:

«Встать ли на моём пути,

Если можно обойти?».

7

Так почти что и случилось,

Только дело провалилось.

С женихом он сталь скрестил,

И, конечно же, убил.

Ну а Дуня от испуга,

(Потеряла больше друга),

В лес высокий подалась,

В саму чащу забралась.

Чтобы звери растерзали.

Очевидцы так сказали,

Потому что ей милей

Жизнь закончить от зверей,

С места, дескать, не сойти,

Чем за сотника идти.

В чаще слышен стон летучий,

Над древами бродят тучи,

Дождик каплет, шум стоит,

Из-за веток мрак глядит.

Хохот чей-то раздаётся,

Слышен плач и сильно бьётся

Сердце Дунино в груди,

Что там в чаще, впереди?!

Лесовик ли за древами?

Иль кикимора за пнями?

Чей там слышен скрип и стон?

Кто крадётся со сторон?

Око жёлтое мерцает,

И смеётся, и рыдает

Филин в морщенном дупле,

На карёжистом стволе.

Дальше вот что с нею стало –

Дуня в обморок упала.

Сколько времени прошло,

Того не ведает никто.

Лес лишь знает, в это время,

Волк, вот кровожадно племя,

Рядом в чаще той бродил

И на Дуню наскочил.

Увидал, клыки оскалил,

По ноге хвостом ударил,

Шерсть от злости поднялась…

Злая воля, злая страсть

Закипела в лютом звере

Каждый мускул в сильном теле

Дрожь прошила от любви

К страху жертвы и к крови.

– «Вот оно – судьбы везенье»

Только серого решенье –

Дуню в чаще растерзать,

Укротила птицы страсть.

Когти впились в спину зверя.

Волк от боли взвыл, не веря –

В близкий собственный конец –

На спине-то соколец.

Сокол бьёт его крылами,

Спину рвёт его когтями,

Клювом серого слепит

Око яростью горит.

Сделал волк последний вздох,

Пал на землю и издох.

Сокол к Дуне подлетает

И за платье поднимает

Он девицу в небеса.

И несёт её туда,

Где огромный дуб стоит,

На ветвях гнездо лежит.

Сокол к дубу подлетает,

Наземь деву опускает,

Бережно на мох кладёт.

Но девица не встаёт,

Глаз она не открывает,

О случившемся не знает.

Сокол к Дуне здесь подходит,

По лицу ей клювом водит,

Крылья в Волге намочил,

Дуню влагой окропил

И девица тут очнулась,

Просто, будто бы проснулась,

Видит, сокол у груди,

Перья пятнами, в крови.

Видит Дуня дуб высокий,

В дубе том проём глубокий.

Дуня на ноги встаёт,

И к дуплу в стволе идёт.

В нём на мох она ложится,

Стережёт её царь-птица.

С той поры в лесу она

Стала жить совсем одна.

Всем нам ясно – без людей.

Возвращаться в город ей,

Страшно, сотника боится.

Леса менее страшится.

Дуня ночь в дупле проводит,

Днём в гнездо по веткам всходит,

В нём с цветов венки плетёт,

Из полёта птицу ждёт.

На охоту провожает,

Перья в крыльях расправляет,

Машет вслед ему платком,

А потом грустит о нём.

И мне кажется она,

Полюбила летуна.

8

– Враки!? – Может быть и врут?

Но, а я хотел, чтоб тут,

Памятник любви стоял ;

Сокол бронзовый взлетал;

А внизу его девица,

Мастерица и певица

С непокрытой головой

Махала соколу рукой;

И, прости меня, читатель,

Ты ведь тоже, друг, искатель

Чистой бережной любви;

Я отвлёкся – не кори;

Продолжаю дальше сказ;

Он, конечно, не про нас.

Сотник в это время тужит,

По лесам в округе кружит,

Ищет он дивчину Дуню,

И готов пустить он пулю

В тех, кто встанет на пути,

Дуню надобно найти.

Рвёт одежду, лезет в чащу.

Вот ведь вышла незадача

Дуб огромный на пути,

Ни проехать, ни пройти.

Посреди дупло большое.

Десять человек укроет.

Заглянул в дупло – она!

– Дуня! Дуня! – тишина.

– Дуня! Ты ли! Слава Богу!

Я нашёл к тебе дорогу!

Сотник выкрикнул, взойдя,–

Пожалей, краса, себя.

Ты подумай о себе,

Я ли не жених тебе?!

Я богат, красив и строен.

Тебя разве не достоин?

За тебя сражу любого,

Молви, Дуня, только слово.

Сразу нынче под венец.

Я, Дуняша, не скупец.

Будешь в бархате ходить,

Будешь золото носить:

Бусы перстни и браслеты,

И не слушай ты наветы.

Зависть движет языки.

Языки на зло легки…

Тут Дуняша восклицает:

– Ах, моя душа страдает!!

Нету Феди-продавца,

Нету милого лица.

В сердце пусто без него…

Мне не надо никого.

А тем паче, перстней, злата

Я ведь им была богата.

Я ведь счастлива лишь с ним

С коробейником моим.

Пусть убит он, пусть в земле,

Но его душа во мне

И другой – там места нет,

Вот убийце мой ответ.

Усмехнулся сотник криво:

– Нет, так нет, сие не диво.

Понимаю я тебя,

Понимаю и себя…

Будет всякий насмехаться

И при мне за бусы браться,

Серьги трогая в ушах,

С чертовщинками в глазах.

Не достанься никому,

Коли ты верна ему.

Зря я только вопрошал…

И вонзил ей в грудь кинжал.

Дуня охнула, упала.

И, упавши, прошептала:

– Сокол!.. сокол!.. ты прости.

Строго Дуню не суди…

9

Сотник тут дупло покинул,

Трубку из кармана вынул,

Он уверовал в везенье

И, конечно, нападенья

Сверху он не ожидал;

Зря лишь саблю обнажал.

Два могучие крыла;

Когти молодого льва;

Тень зависла над тропою;

Жалкий вскрик подобен вою;

Клич воинственный с груди;

Что там стало? С высоты,

Видно только пух кружит

Труп распластанный лежит;

Сокол весь в избытке сил,

Клюв на жертву навострил.

Здесь он царь, судья и воин;

Он отмститель и достоин

Уваженья и похвал.

Это место я знавал.

_____

Сокол к девушке подходит

По лицу ей клювом водит,

Что-то тихо говорит,

А перо его дрожит.

Он по Дунюшке горюет,

Он по Дунюшке тоскует.

Ветер в небе поднялся,

Ветер в чащу подался

И завыл там в страшном горе

Будто дикий зверь в неволе.

Туча к лесу подошла,

Туча наземь прилегла.

Вот она сейчас вздохнёт,

Горе в землю изольёт,

Побегут ручьи в тоске,

К Волге-матушке реке

И поднимется волна

Тяжкой грустию полна,

И затопит берега

На лета и на века.

Сокол девушку берёт,