Мадат вступает в партию большевиков, а после октябрьского переворота назначается заместителем начальника милиции Кисловодского района. В 1918 году вспыхивает и распространяется по всей России гражданская война. Особенно беспощадной эта война была на Северном Кавказе. В районе Кисловодска своей жестокостью отличается дивизия генерала Шкуро. Начинается преследование и террор против большевиков. Преследованию подвергается и М. Осипов. Возникает угроза его физического уничтожения. Для выхода из ситуации он по совету своего двоюродного брата Сергея Мелик-Осипова перебирается в Закавказье [8, л. 91]. Сергей Мелик-Осипов впоследствии станет заместителем председателя ЧК Кисловодска. На Северном Кавказе в это время действовал и родной брат Сергея — Есаи Мелик-Осипов, работавший в возглавляемом Г. Атарбековым Особом разведывательном отделе [13, 164].

Мадат Бахишевич Осипов (Мелик-Осипов)

20-ые годы

М. Б. Осипов с группой партийных работников советской России.

Москва 1921 г.

Документ № 1

Документ № 5

(Госархив Азербайджана)

Документ № 4

Критическое замечание Л. Троцкого на теоретическую работу М. Осипова "Теория Рев. Марксизма и практика Ленина"

Копия документов хранящихся в госархиве РФ (ГАРФ)

Документ № 3

Документ № 2

Копия телеграммы о трагической смерти М. Б. Осипова

Документ № 9

Документ № 7

Документ № 6

(Госархив Азербайджана)

Глава 2

В начале 1918 года М. Осипов прибывает в родное село. Здесь он весной того же года основывает коммунистическую ячейку, первыми членами которого становятся Абрамов (Абрамян) Саак, Гулян Хачо, Закарян Мовсес, Кочаров, Сагателян Карапет, Агабекян Манас, Марянян Пето и другие [10, 34].

В конце 1918 года Мадат снова в Кисловодске, где вначале работает на своей прежней должности заместителя начальника милиции (ноябрь-декабрь), а затем вступает в ряды Красной Армии, работает политруком, принимает активное участие в боях за Кисловодск [7, л. 1]. После разгрома Северо-Кавказской армии он командируется в Закавказье, где назначается «ответственным подпольным организатором» нагорной (армянской) части Елизаветопольского уезда [8, л. 91].

28 апреля 1920 года XI армия без сопротивления занимает Баку. 1 мая того же года советская власть устанавливается в Елизаветополе (Гяндже), а чуть позже — в близлежащих районах, включая Гюлистан. Из частей бывшей мусаватистской армии второпях формируется так называемая Красная армия Азербайджана. Третий полк этой армии 23 мая поднимает в Гяндже антибольшевистский мятеж, который 31 мая жестоко подавляется. Активное участие в подавлении мятежа принимает М. Осипов, руководивший охраной железнодорожного моста. В боях с мятежниками он получает тяжелое ранение [8, л. 91].

Оставим его пока в Гяндже и обратимся к политической обстановке в Закавказье.

Советизация Азербайджана, завершившаяся неудачным Гянджинским мятежом, особых изменений в его политику притязаний и посягательств на армянские территории не привнесла. Изменился лишь инструментарий, с помощью которого бакинские вожди пытались присовокупить эти территории к своей аморфной, искусственно созданной с помощью турецкого штыка республике. Если мусаватисты основной упор делали на британские оккупационные власти, то их красные собратья и сотоварищи надеялись решить в свою пользу вопрос Карабаха, Зангезура, а теперь уже и Нахиджевана силами большевистских войск. Для достижения этой цели применялись самые невероятные инсинуации. Зачастую действия Нариманова и его клики вступали в полное противоречие с исходящими из Москвы установками. Вот что говорил об этом министр иностранных дел Советской России Чичерин на заседании политбюро 29 июня 1920 года: «Недисциплинированность бакинских товарищей, вопиющее противоречие между их действиями и установленной ЦК политической линией заставляют принять меры для их обуздания. Бакинские товарищи своими действиями срывают компромиссы, отвергают требуемое ЦК заключение соглашения с Арменией, способствуют восстаниям, настаивают на присоединении к Азербайджану тех спорных территорий, которые постановлено занять нашими силами и присоединение которых к Азербайджану сделает совершенно невозможным соглашение с Арменией. Вся эта боевая политика бакинских товарищей идет коренным образом вразрез с линией, уже установленной ЦК» [3].

Поздно было обуздать «бакинских товарищей». Перед взором руководства реввоенсовета XI армии — основного «орудия обуздания» они, известным только им одним способом, сумели предстать не преследователями, а преследуемыми. Бесконечно вспыхивающие мятежи — большие и малые, в их поражающей своей изворотливостью трактовке были всего лишь «стихийными выступлениями» против участия армян-красноармейцев в разоружении мусульманского населения (Здесь и далее слово «мусульманин» и производные от него применительно к жителям Закавказья употребляются исключительно в этническом смысле. «Мусульманами», равно как и «тюрками», «татарами», до конца 1930-х годов именовали себя и, как следствие, именовались другими представители народа, известного ныне под названием «азербайджанцы».).

Великое лукавство было в этих словах. Использовать для покорения армянских областей армию, в значительной мере состоящую из армян, было нецелесообразно. Поэтому надо было дискредитировать армян — рядовых и командиров, постараться нейтрализовать их, оставить не у дел. Это и было сделано с помощью Орджоникидзе. 6 июня 1920 года последний отправил командованию армии тайное распоряжение, в котором говорилось: «Мною неоднократно было указано Реввоенсовету относительно недопустимости пребывания среди красноармейских частей, ведущих разоружение населения, красноармейцев товарищей армян, что создает провокацию не только среди темной мусульманской массы, но даже среди мусульман-коммунистов. Предлагаю под личную ответственность члена Реввоенсовета и командарма немедленно вывести всех т.т. армян из действующих частей. Это должно быть выполнено не позже 24 часов. О получении отданных распоряжений донести» [28].

Начальник штаба армии Ремезов, на следующий день, 7 июня, в свою очередь распорядился по подразделениям: «РВС приказал в трехдневный срок вывести всех армян из рядов армии и отправить в Баку в Армзапасной полк. Отправку про-изводить командами при комсоставе, побригадно или от целой дивизии, где как удобно» [28].

Прочитав это распоряжение, начальник штаба одной из дивизий Коваленко в нерешительности телеграфировал в Баку: «Начальником связи дивизии состоит армянин тов. Бабаянц. Прошу разъяснения, подлежат ли выделению и вообще лица комсостава <…> армянской национальности» [29, л. 1].

Документов, подтверждающих отправку в запасной полк командиров-армян, найти не удалось. Но, учитывая жесткость и категоричность постановки вопроса Орджоникидзе, можно не сомневаться, что и они