произносит Абу, доставая из кармана платок. Платок не первой свежести, неясно, что он им вытирал до этого. Наверное, тоже лицо и руки.

— Именно этот вопрос я планировал обсудить с Шакиром. Пути поставок перекрыты местными войсками и русскими, — тут главное — сделать позлее лицо, у меня это без труда всегда получалось, природа наградила суровой внешностью. А тут меня еще так разукрасили, что и корчить не особо нужно. — Нам нужны новые пути, контролируемые вашими людьми. Чтобы к нам никаких вопросов у мирового сообщества не было. Мы не можем рисковать своей репутаций, — теперь презрительно скривился Абу Али.

— Новых путей нет, — мотает головой.

— Значит, возьмите под контроль старые, — я знаю, что это невозможно, но нужно ведь на чем-то тянуть время.

— Нам нужно оружие! — повышает тон. С трудом разбираю его ломаную речь. — Как его нам доставить, будете решать вы, а не мы, — нервно заявляет Абу Али. Чем тупее человек, тем больше он о себе мнит. Обычно с такими сложно договориться.

— Мое руководство не пойдет на уступки, — как ведут переговоры западные кураторы, я знаю. В «переговорную» входит женщина в никабе, лицо полностью закрыто, не разглядеть цвета глаз. Расставляет чайные приборы, судя по запаху, заварили местные травы.

— Вы ей доверяете? — создаю видимость реальных переговоров. Абу Али произносит длинную речь, говорит быстро, нервно, из всего сказанного улавливаю:

— Предателей ждет страшная смерть…

Нельзя смотреть на чужих женщин в мусульманской стране: они бесполое, бестелесное создание. Мой интерес может нас обоих подвести к смертной казни, но я не могу удержаться, что-то заставляет меня посмотреть ей в глаза. Прячу удивление. Сколько светлоглазых женщин я видел среди местного населения? Немного. А такой удивительный оттенок голубого и вовсе встречается мне в этой стране впервые. Несколько секунд думаю, что меня так зацепило в ее взгляде? Прислушиваюсь к себе.

Этого не может быть, но ее взгляд оставил странное ощущение, будто она понимает, что здесь происходит, и насмехается над сложившейся ситуацией. Обычно я прислушиваюсь к своей звериной чуйке, она не подводит. Столько раз спасала жизнь мне и моим ребятам. Чуйка есть у всех, но у меня развита чуть лучше, чем у обычных людей. Наше подсознание улавливает все, что происходит вокруг нас, быстро анализирует и посылает сигнал в мозг. Нужно научиться задерживать внимание на таких моментах. Но тут…

Откуда шахидка может знать, что я подставной?

Бред! Конечно, бред! Не может этого быть!

Но чувство неясной тревоги не отпускает…

Глава 3

Аврора

Стоя у небольшого окна, наблюдаю за пленными. Сердце кровью обливается, когда вижу Юрку привязанным, как собака, к столбу. Там еще несколько наших ребят и международных журналистов, все еле живые. Хоть бы в тени привязали! И не подойдешь, ничем не поможешь. Шахидам доставляет удовольствие наблюдать за мучениями «неверных».

Увидев, как из подвала напротив выходит Абу Али со вчерашним пленным, судя по форме — америкосом, отступаю назад, чтобы меня не заметили. Здесь каждый неверный шаг грозит смертной казнью. Хорошо, если просто расстреляют, обо всех возможных зверствах думать не хочется. Эти две недели в лагере шахидов — ад на земле. Порой мне кажется, что я перестала нервничать и бояться, привыкла, а на самом деле сейчас мой организм работает на износ, включая все защитные режимы. Я не пленная, нас сюда настоятельно пригласили под дулами автоматов, но ощущение, что я в жестокой тюрьме, не покидает ни на секунду.

После убийства Абу Вахиба напряжение в лагере растет. Во что это все выльется — неизвестно, но все ждут очередной немыслимой жестокости. Шахиды не оставят без мести смерть своего командира. Поэтому на кураторе вчера выместили часть своей злобы, хотя всем здесь известно, что они тайные союзники. Интересная практика — снабдить боевиков оружием, а потом воевать против них.

Аккуратно, чтобы меня не заметили со двора, выглядываю в окно, сейчас я могу рассмотреть вчерашнего пленного, которого встретили не очень гостеприимно. Почему он сам приехал в лагерь, мне остается только догадываться. И все мои догадки — пыль. Одного взгляда хватает, чтобы я узнала мужчину, который стоит рядом с Абу Али. Колени становятся ватными от переизбытка чувств.

Я могла бы его узнать в полной темноте среди десятков других мужчин. Представить не могла, что спасать нас придет полковник Багиров. Легенда спецназа при жизни. Его боятся и ненавидят, каждый шахид слышал о нем, но никто не знает его в лицо. А я знаю. Знаю с детства. Росла на его глазах. Мы с девчонками даже делили их с Ярославом, каждая мечтала выйти за Багирова замуж. Тогда мне было лет пятнадцать, что взять с глупой девчонки?

Братья нас даже не замечали — зачем им сопливые малолетки, когда каждая вторая любовница генерала готова была по щелчку прыгнуть к ним в постель? Ради денег можно и потерпеть на себе пыхтение старого козла, но всем этим девкам хотелось быть оттраханными молодыми сильными мужиками. Это не мои предположения, это результат моего подслушивания. Мой ангел-хранитель периодически забывает обо мне, поэтому я вечно оказываюсь не в то время и не в том месте. Когда-то я так же узнала, что жены и любовницы одновременно могут присутствовать на каких-то важных мероприятиях. Для меня это было откровением. Убила бы! Ну, или кастрировала обоих!

Наблюдательный пункт приходится спешно покинуть, прячусь в углу. За это с меня никто не спросит. Ко мне тут многие относятся как к пустому месту. Что взять с глухой? На случай, если мы попадем к шахидам, Тарик придумал легенду — после ранения и контузии я перестала слышать, со временем говорить. Попали. Хорошо, что успели раздать всю гуманитарку и возвращались пустыми.

Меня отправляют отнести чай Абу Али и его гостю, старательно изображаю непонимание, пока мне тычут на полный поднос, это несложно, потому что я не понимаю ни сирийский, ни арабский. В какой-то момент я делаю вид, что поняла.

Очень сложно не показать радости. Я уверена, что Багиров здесь, чтобы вытащить Юрку, а брат без меня лагерь не покинет. Несмотря на страх, что поселился где-то под лопаткой и вечно напоминает о себе, сейчас у меня появилась надежда.

А вот привлекать внимание к своей персоне не стоило! Тут мне смерть и без предательства грозит.

Наши глаза встречаются всего лишь на секунду, а у меня начинают дрожать руки.

Неужели узнал?

Нет, нет и нет!

Я хочу покинуть этот лагерь инкогнито, отец ни в коем случае не должен узнать,