Не желая ничего больше видеть, она повернулась, подхватила юбки и бросилась прочь из замка к роще на берегу ручья, питавшего ближнее озеро.

Привычно выбрав огромный валун, нависающий над водой там, где пенный поток ускорял свой бег среди скал, Эвелин опустилась на него. Ей казалось, что в голове возникают смутные воспоминания о шуме и грохоте ручья. Она так давно ничего не слышала, что звуковые образы уже начинали бледнеть и уходить из памяти. Эта потеря ее страшно печалила. Прежде она могла сидеть на своей скале и вспоминать журчание ручья и мир, который оно приносило в ее душу. Но со временем эти фантомные звуки испарились. Теперь Эвелин чувствовала, что все глубже погружается в беззвучную пустоту.

Подтянув колени, она положила на них руки, опустила подбородок и прикрыла глаза, но тут же распахнула — мир без звуков и зрительных образов был невыносим.

Замужество.

Именно помолвка привела ее к теперешнему состоянию, которое длится уже три года. Произошла беда, но она спасла Эвелин от нежелательного брака, на котором настаивал ее отец.

Эвелин охватила паника. Как такое возможно? Разве она сможет покинуть свое убежище, где ее так любят и берегут? Здесь никто не думает о ней дурно — по крайней мере никто не дерзнет сказать о ней что-то плохое. Отец проткнет мечом любого, кто посмеет обидеть его единственную дочь.

Однако Эвелин знала, о чем шепчутся у нее за спиной. Вернее, не за спиной, а прямо в глаза: «Полоумная. Тронутая. Сумасшедшая. Бедная девочка, никому-то она не нужна».

Эти люди ошибались, но Эвелин не пыталась их поправить. Это слишком опасно.

Она была помолвлена с Йеном Макхью. Отец Йена, вождь клана Макхью, очень стремился к этому браку, и отец Эвелин наконец согласился. Он всегда был осторожен с заключением новых союзов, однако Патрик Макхью принадлежал к тем немногим, кому отец доверял; пожалуй, их даже можно было назвать друзьями. Брак между единственной дочерью Тэвиса Армстронга и наследником Макхью казался самой естественной вещью на свете.

Однако Йен вовсе не был таким очаровательным молодым человеком, каким казался окружающим. Внешне он был безупречен. Истинное воплощение джентльмена, он сумел завоевать сердце ее матери и даже получить благословение братьев Эвелин, которые всегда были готовы встать на защиту сестры.

Но под благопристойной внешностью скрывался человек, который наводил на Эвелин безграничный ужас. Он пугал ее рассказами о том, каким, с его точки зрения, будет их брак, и смеялся, когда Эвелин обещала рассказать об этом отцу. Йен заявлял, что никто не поверит ее обвинениям. Эвелин не могла такого представить, пока действительно не обратилась к отцу.

Тэвис был добр к ней, но приписал ее возражения девичьим страхам. Он обещал дочери, что все будет хорошо, а Йен станет ей отличным мужем, и добавил, что считает Йена честным и достойным человеком.

Хуже всего было то, что Йен открыто ухаживал за Эвелин на глазах ее семьи, часто приезжал к ним, всячески демонстрировал привязанность. Он безупречно играл свою роль. Весь клан готов был восхищаться им. И лишь оставаясь с ним наедине, Эвелин имела возможность заглянуть в его душу, полную зла.

Эвелин вздохнула и вновь опустила голову на руки. Ветер раздувал юбки. Тайны. Сколько тайн, сколько лжи!

Она очень любила ездить верхом, но прогулки в одиночестве ей не дозволялись — никто никогда не забывал об угрозе, исходящей от Монтгомери. Отец даже думать не хотел о том, что произойдет, если его дочь попадет в руки смертельных врагов его клана.

Однажды утром Эвелин отправилась в конюшню, оседлала лошадь и тронулась в путь. Только это была не обычная прогулка, а побег. Дурацкое, поспешное решение, о котором она не переставала жалеть до сих пор.

Она и сейчас не знала, смогла ли бы его выполнить, но ей не хватило мужества выбраться за пределы земель Армстронгов. В конце концов, как может девушка выжить одна, без защиты семьи?

Этот шаг отчаяния обошелся ей дороже, чем она была в состоянии себе представить. Эвелин направила лошадь по знакомой дороге. Тропа бежала вдоль глубокого ущелья, образованного рекой, которая пробила в скалах небольшой каньон. Вдруг лошадь споткнулась, Эвелин вылетела из седла и покатилась вниз.

Она плохо представляла, что было дальше. Помнила лишь страх и одиночество. Ужасно болела голова, и было холодно. Шло время, и холод становился все невыносимее.

Очнулась она у себя в комнате. В мире, где не существовало звуков. Эвелин не знала, как рассказать о своем недуге. Горло у нее распухло. Лихорадка не проходила много дней. Когда Эвелин пыталась заговорить, боль в горле становилась острее, а потому она предпочитала молчать и лишь удивлялась царившей вокруг тишине.

Позже она узнала, что две недели стояла на пороге смерти. Знахарка заметила, как распухла у больной шея, и высказала опасение, что лихорадка повредит разум несчастной.

Сначала Эвелин, пожалуй, верила ей. Потом было время, когда она считала, что глухота послана ей в наказание за неповиновение отцу. Эвелин долго не могла привыкнуть к своему состоянию и слишком стыдилась, чтобы рассказать о нем правду родителям. Они смотрели на нее с таким разочарованием, с такой опустошенностью, что, возможно, Эвелин решилась бы объяснить им истинное положение дел, но тут в замок явились Макхью и потребовали сообщить им о здоровье Эвелин.

Не получив заверений, что Эвелин полностью исцелилась, Йен тут же разорвал помолвку. Можно ли было его за это винить? Даже отец Эвелин не мог упрекнуть мужчину, который отказывается брать в жены девушку, чьи умственные способности под вопросом.

Эвелин не желала признаваться, что перестала слышать. Она верила, что слух чудесным образом к ней вернется. Однажды она проснется, и все снова будет прекрасно.

Смешная мысль, но Эвелин хранила эту надежду, пока не стало окончательно ясно, что глухота может стать для нее спасением.

Так началась эта ложь, ложь не высказанная, но порожденная умолчанием. Эвелин позволила своим родным и всему клану считать, что несчастный случай подействовал на ее разум, ибо такое положение защищало ее от брака с мужчиной, которого она ненавидела и боялась.

И от этой лжи нельзя было потом отказаться. Пока Йен оставался холостым, опасность не исчезала. Если бы выяснилось, что единственным недостатком Эвелин является глухота, он легко мог потребовать возобновления помолвки.

Обман разрастался и начал жить собственной жизнью. Чем больше проходило времени, тем беспомощнее чувствовала себя Эвелин, неспособная разорвать порочный круг этой лжи. А теперь вот оказалось, что все было впустую. Она обменяла брак с сыном дьявола на супружество с самим дьяволом! И на сей раз не в ее власти что-либо изменить.

Эвелин содрогнулась, прижала лоб к коленям и в отчаянии стала раскачиваться из стороны в сторону.

Грэм Монтгомери! Одно это имя наводило на нее ужас. Уже пять десятилетий между их кланами существовала непримиримая вражда. Эвелин не помнила, с чего началось это кровавое противостояние, но оно действительно было кровавым. Дед Эвелин убил отца Грэма, и Грэм этого никогда не простит.