- Я, ты, Дашка, там вон в белом платье, Марат, сзади тебя на первой паре сидел, Никита, не видела ещё, мы здесь немного лишние. 

- В смысле? 

- Бюджет. 

- И что? 

- Ничего. В других группах ничего, а в нашей, как бы тебе сказать… в нашей есть элита, и есть мы - отбросы. 

- Что за бред? Мы не в школе, да даже в школе такого не было. 

- А даже в потоке нашем такого нет. Только наша группа. А всё знаешь из-за кого? Вот, - кивает в конец коридора, - Викуша Дягилева. 

- И? 

- Королевишна наша. Это с её подачи в группе почти сразу пошло это дурацкое деление. Видите ли, не барское это дело - с холопами на равных быть. А ты думаешь, почему все проигнорировали, что у нас новенькая? Потому что ты не одна из них. 

- Честно… бредом попахивает. Ты преувеличиваешь. 

- Я преуменьшаю. И предупреждаю. Не ведись, если они будут с тобой любезничать, приглашать куда-то… 

- Эм… ладно, - натянуто улыбаюсь, - мне в туалет, извини. 

После пар я иду домой пешком. Погода решила сделать милость и даже явить нам солнце. Лужицы теперь поблёскивают от этих ярких лучей и не кажутся такими унылыми. 

Во дворе вновь замечаю ту парочку парней, которых видела с утра. Они опять на меня как-то странно смотрят, или мне это кажется? Мне вообще всегда кажется, что я как-то выделяюсь. В плохом смысле. Если в толпе кто-то посмеётся, я буду уверена, что надо мной. Хоть внешне я и стараюсь казаться отстранённой и сдержанной, на самом деле я до ужаса закомплексована. Всегда такой была, а вследствие некоторых событий того года моя закомплексованность превратилась в непоколебимую неуверенность в себе. 

Ускоряю шаг и, больше не смотря по сторонам, иду домой. 

По дороге захожу к Оле. Она сейчас дома, точнее она всегда дома. Надавливаю пальцем на кнопку звонка и жду, когда мне откроют дверь. Витька, стоящий на пороге, улыбается и сгребает меня в свои медвежьи объятия. 

- Привет, - глажу ладонями его спину, - как вы? Уже гуляли? 

- Собирались как раз. 

- Вить, кто там? - раздаётся из комнаты. 

- Оль, Элькин пришла. 

- Оля-я-я-я-я! Привет. 

- Приве-е-ет, - она выезжает из комнаты. 

Её руки упираются в ручки коляски и кажутся такими мощными. Я вижу выступающие венки на её запястьях и внутренней стороне. Оля улыбается. Теперь уже улыбается, потому что смирилась. 

- Я к тебе в гости, но Витька сказал, вы на улицу собрались. 

- Ой, давай потом с этой улицей. Пошли на кухню, расскажешь, как на учёбу сходила. Интересно же. 

Мы проходим в кухню, а я всё думаю и думаю о том, как она так может, держаться. Я бы сошла с ума. Оля сильная. Такая сильная, а я слабачка. Подумаешь, ожоги… 

- Эль, ты опять меня жалеешь? 

Её губы изгибаются в улыбке, в грустной улыбке. 

- Не стоит. Мне не станет от этого легче. Я хочу забыть всё, что было, и двигаться дальше. Тебе советую сделать то же самое. Кстати, я же теперь прохожу интерактивное обучение. Врачом, конечно, не буду, но экономика тоже вполне интересное занятие. 

- Я так за тебя рада. 

- Ой, лучше расскажи, как день первый в универе прошёл? 

- Хорошо. Только как-то страшилок многовато мне понарассказывали. Социальное неравенство, элита, холопы. Бред какой-то. 

Как бы я ни старалась это проигнорировать, но эти предостережения стали для меня шоком. В прошлый год все общались друг с другом на равных, правда, и Дягилевой тогда не было. Она в середине года перевелась. И вот теперь… меня не то чтобы это напрягает, но всё же заставляет почувствовать себя слегка не в своей тарелке. По крайней мере, почти на всех перерывах разговоры одногруппников сводились к тому, кто и где был летом, какую новую шмотку приобрёл, в каких клубах тусил на выходных. Так вот в Турции из них никто не отдыхал, я услышала столько названий различных островов и городов, что померещилось, словно я снова в школе на уроке географии. 

- Сборище богатеньких уродцев? 

- Да нет, все достаточно адекватные. Мне кажется, Аня преувеличивает… 

- Это хорошо. Но ты всё же будь поаккуратнее, мало ли что у них там в башке. Может, вина? Отметим, так сказать. 

- Тебе можно? 

- Ой, да можно конечно. Достали эти таблетки. Так ты как? Поддержишь? 

- Конечно. 

- Ви-и-ить, принеси вино с балкона. Мама которое делала. 

Витька копошится за стенкой, а потом приходит с пластиковой полуторалитровой бутылочкой красного напитка. 

- Малиновое, - ставит на стол, - вы тут без фанатизма, а то некоторым завтра ещё на массаж, - стреляет в Олю глазами. 

- Я помню. Мы немного. 

- Сестрён, пока Элька здесь, я до сервиса добегу. Анатолий Андреевич работу предложил 

- Иди, конечно, - распоряжается Оля. 

А меня слегка передёргивает от имени бывшего свёкра. 

Когда мы остаёмся вдвоём, я хозяйничаю под Олюшкиным чутким руководством, выставляя на стол пару тарелочек с едой. 

- Ну всё, садись, хватит уже, - хмурится подруга, - как ты? Грустная такая. 

- Нормальная, Оль, просто... сама знаешь. Никогда бы даже в страшном сне не представила, что наши жизни сложатся вот так. Извини, давай не будем. Лучше выпьем. За встречу! 

- За неё. Кстати, вчера следователь этот несуразный приходил. Сказал, дело закрыли. 

- В смысле? 

Хорошо, что я уже успела проглотить вино, иначе оно бы встало у меня поперёк горла от таких новостей. 

- Сами мы, Элька, в кювет слетели. Никто в нас не въезжал. 

- Что за бред?

- А вот так. Записи с камер якобы нет и никогда не было. Машина наша в мясо, никаких улик удара, короче, сами мы. Скорость, наверное, превысили, а участок был не безопасный. 

- Но как же так? Я помню. Я помню красную машину. Красную спортивную машину, Оля! 

- Беда в том, что ты одна её помнишь. Меня сразу вырубило, я понять ничего не успела. А Витька видел только, как его фары слепили, но опять же, что со страху ни померещится. Да ещё и под градусом. 

- Каким градусом? 

- А так, следак сказал, что Витька пьяный был. Да-да, врачи заключение в тот же день дали, сразу после операции, и в крови алкоголь был. 

- Мы же не пили, - шепчу, - мы чернику собирали. И не было никакого заключения. Ещё месяц назад не было! 

- Вот и пособирали. Весело, Элька, так весело, что выть от этого веселья хочется. 

- Может быть, можно что-то ещё сделать... адвоката нанять другого.