Он купился на мою игру? Достаточно ли я искренна?

Мне нужно держать его в неведении.

— Я хочу исполнить для вас галаку, Ваше Величество. Это традиционный брачный танец нашего народа. — Я поворачиваю правое запястье, изгибая пальцы в первую фигуру танца. Накануне церемонии совершеннолетия женщины старшего возраста научили меня, как руки могут превратиться в одну из самых чувственных частей тела… при правильном использовании.

Эти мидрианцы не видели ничего подобного раньше. Они, возможно, победили нас, но в действительности не знают мой народ.

Я качаю бедрами, прижимаясь к нему. Он резко вдыхает. Сотни глаз смотрят на нас, наблюдая за разворачивающейся драмой, гадая, что мы будем делать дальше.

И этот старик, он просто не может устоять перед искушением, когда Отмеченная выступит перед ним перед всем его двором.

Я несу знак Талмы. Я собственность Лока.

И я танцую только для него.

Это соответствует его цели, заставляя людей поверить, что император равен любому богу за пределами мира живых.

Гордость будет твоим падением, глупый эдалианец.

Тонкая циничная улыбка искривляет губы императора, как будто он все понимает.

— Я слышал об этой галаке. Это одно из немногих в моей империи, что я не видел. Очень хорошо. Тогда давай, маленькая Колючка. Покажи мне свой танец.

Его использование уменьшительного имени раздражает меня, но я не показываю этого. Высокомерный придурок. Я не позволю ему сказать больше ни слова.

Я откидываюсь назад, натягивая свою цепь. Он медленно отпускает меня, звено за звеном, раскручивая золотые петли со своей руки.

Я стучу босыми ногами по каменному полу. Раз, два, три. Раз, два, три. Закрываю глаза, игнорируя взгляды и шепот.

Притворяюсь, что я дома.

Представляю Коморский лес ранним утром. Толстые стволы деревьев размером с десяток мужчин окутаны туманом. Воздух холодный и свежий, с оттенком чего-то темного и древнего. Покрытые росой листья в лесу, разбросанные по земле, кажутся мягкими и прохладными, когда мои босые ноги утопают в мягкой земле.

Я качаюсь, как высокие деревья на ветру. В задней части зала есть квартет музыкантов, но они молчат, как и все остальные.

Они не знают, как играть мою музыку. Музыка в ритме моих ног, в щелчках моих пальцев и взмахе моих волос. Украшения в волосах и на запястьях звенят, как маленькие колокольчики. Я с силой топаю ногами по полу, создавая свой собственный ритм.

Погружаюсь все глубже и глубже в транс.

Мои руки живут собственной жизнью: изгибаются, вращаются, пальцы танцуют.

Я хватаю золотую цепочку рукой и подтягиваюсь к Хоргусу. Тонкий слой пота блестит на моей коже, и вдруг я чувствую себя скованной в этом нелепом шелковом покрытии. Недолго думая, срываю его с тела другой рукой.

Полоски тонкой ткани лениво опускаются на пол.

Моя аудитория ахает.

Теперь я одета только в нижнее белье. До того, как приехала в Даймару, столицу Мидрии, даже не могла предположить, что такая одежда действительно существует.

Она не нужна ни для какой другой цели, кроме как возбуждать мужское воображение. Видимо, это то, что нравятся мужчинам Мидрии.

Невозможное переплетение шелковых узлов, нитей и драгоценных камней покрывает моё тело… только слегка. Тонкие треугольники из яркого пурпурного шелка искусно расположены на груди, подчеркивая слабые контуры сосков. Крошечная полоска ткани огибает промежность, оставляя очень мало места воображению.

Мой наряд выглядит нелепо. По мидрийским меркам это возмутительно, такое носят только наложницы или проститутки.

Когда-то мне было бы стыдно за это.

Теперь мне все равно. Это соответствует моей цели.

Одежда отвлекает. Я могу скрывать кое-что среди замысловатых узлов, ослепительных безделушек и мелькании голой плоти.

Я открываю глаза и смотрю на Хоргуса.

Его глаза сузились. Его губы сжаты в тонкую линию. Выражение его лица сфокусировано, как у ястреба.

Он подсел. И не может перестать пялиться на мое тело.

Я получила его именно так, как и хотела.

Я приближаюсь все ближе и ближе, пока не прижимаюсь к нему. Теперь понимаю, почему он носит такую широкую одежду. Она заставляет его казаться больше, чем он есть на самом деле. Под ней его тело очень слабое.

Тонкие руки, костлявые плечи, тощие ноги. Мощный, мускулистый мужчина из портретов угас.

Я смотрю вверх. И вижу его отвисшую кожу и крошечные белые щетинки на подбородке. Замечаю пульсирующую вену на шее, укрытой складками мягкой плоти и тонкой пергаментной кожи.

Я улыбаюсь.

Моя рука летит назад, туда, где я спрятала её.

Она замотана в длинных прядях моих волос.

Десертная вилка, заточенная при свете луны, медленно томилась в холодной каменной стене, когда я лежала в своей кровати, жаждая холодных рук Лока. Днем она лежала под плиткой пола, и я думала об этом, пока учителя гарема готовили меня, наказывали и превратили мое тело в свою собственность.

И когда меня вернули в мою каменно-шелковую тюрьму, я ждала, пока погаснет последний свет в коридоре. Тогда мои руки искали её в темноте, всегда в легкой панике…

Что, если бы они нашли?

Но они никогда не находили. Теперь она заточена в общей сложности за триста семь ночей.

Вилка очень острая.

Моя рука дергает её, вырывая волосы с корнем. Я едва замечаю боль за неистовым биением моего сердца и пульсацией адреналина, бьющегося в венах.

Галака — чувственный танец, но в древние времена это был боевой танец.

Эрегированный член Хоргуса прижимается к моему животу. Его несвежий запах окутывает меня. А руки сжимают мой зад.

Просто не может удержаться.

Я вращаю вилку, мои пальцы скользят по заостренным зубцам, проверяя их остроту в тысячный раз.

Последний раз.

Я наклоняюсь и мягко целую Хоргуса в щеку. На вкус он кислый, как испорченное молоко.

В то же время я высоко поднимаю руку. Время замедляется. Вдали кто-то кричит. Мне все равно. Я стремлюсь к пульсирующей вене в его шее.

Вилка входит вовнутрь.

Я на верном пути.

Он задыхается.

Начинается хаос.

Люди кричат.

— Ох… охра… — булькает Хоргус.

Наверное, он пытается позвать охранников

Позади меня развивается бурная деятельность: стук ботинок по полу, яростный крик, звук скрипа мебели об твердый пол, когда стулья перевернулись.

Я прокручиваю свое оружие,