Наблюдая, как закат окрашивает волны в медный цвет, Ирен ломала голову, что надеть для первого званого ужина с Лазарусом Жаном. От обширного некогда гардероба осталось меньше половины. Когда девочка думала о приеме в особняке Кравенмор, то приходила в отчаяние: имевшаяся одежда казалась ей нищенскими лохмотьями. Примерив два туалета, которые с грехом пополам еще годились для такого торжественного случая, Ирен столкнулась с совершенно неожиданной для себя проблемой.

С тех пор как девочке исполнилось тринадцать лет, тело ее упорно стремилось к переменам: оно неуклонно увеличивалось в объеме в одних местах и уменьшалось в других. Теперь, когда Ирен приближалась к порогу пятнадцатилетия, отражение в зеркале яснее ясного продемонстрировало результаты причудливой работы природы. Для новой фигуры с плавными изгибами и округлостями не подходил прямой крой детских поношенных платьев.

Незадолго до наступления темноты, когда на поверхность вод Голубой лагуны легла гирлянда пурпурных бликов, Симона негромко постучала к дочери в комнату.

— Войдите.

Мать закрыла за спиной дверь и быстро произвела рекогносцировку. Все вещи Ирен были разложены на кровати. Девочка в простой белой рубашке смотрела из окна на далекие сигнальные огни судов в проливе. Симона оглядела стройную фигурку дочери и улыбнулась про себя.

— Время идет, а мы его не замечаем, да?

— На меня ничего не налезает. Извини, — ответила Ирен. — Я пыталась.

Симона подошла к окну и присела рядом с дочерью. Огни города в центральной части бухты раскрашивали воду акварелью. Несколько мгновений мать и дочь завороженно наблюдали, как солнце садилось над Голубой лагуной. Симона с улыбкой потрепала девочку по щеке.

— Думаю, это место нас полюбит. Как ты считаешь? — спросила она.

— А мы? Полюбим ли мы его?

— Лазаруса?

Ирен кивнула.

— У нас чудесная семья. Он будет от нас в восторге, — пообещала Симона.

— Ты уверена?

— Не стоит скромничать, детка.

Ирен указала на свой гардероб.

— Выбери одно из моих платьев, — улыбнулась Симона. — По-моему, тебе они пойдут больше, чем мне.

Ирен слегка зарделась.

— Явное преувеличение, — укоризненно сказала она матери.

— Время покажет.

Увидев сестру у подножия лестницы в наряде Симоны, Дориан одарил ее взглядом, достойным первого приза. Ирен сердито сверкнула на Дориана своими зелеными глазами и угрожающе подняла палец, посылая предупреждение.

— Ни слова.

Дориан, онемев, кивнул. Он был не в силах оторвать взор от незнакомки с лицом сестрицы Ирен и говорившей ее голосом. Симона, заметив его смятение, подавила улыбку. Через мгновение с подобающей серьезностью она положила руку на плечо мальчика и присела перед ним, чтобы поправить иссиня-черную шевелюру, доставшуюся в наследство от отца.

— Ты живешь в женском царстве, сынок. Привыкай.

Дориан снова кивнул, испытывая смешанное чувство робости и восторга. Когда настенные часы пробили восемь вечера, семейство было готово к торжественному выходу в свет. Все трое щеголяли в лучшие одеждах и умирали от страха.

С моря дул слабый ветерок, играя ветвями деревьев в чаще леса, окружавшей Кравенмор. Бестелесный шелест листьев сопровождался эхом шагов Симоны с детьми. Они шли по тропинке, которая пересекала лес и казалась настоящим туннелем, прорубленным в темных глухих дебрях. Бледный лик луны тщетно пытался заглянуть сквозь плотный полог тени, окутывавший лес. Щебет невидимых птиц, обитавших в кронах столетних гигантов, сливался в тревожную литанию.

— Это место наводит на меня страх, — призналась Ирен.

— Глупости, — поспешно прервала ее мать. — Обыкновенный лес. Идемте.

Дориан, шагавший в арьергарде, молча вглядывался в лесные сумерки. Темнота создавала странные силуэты и будоражила воображение — мальчик различал десятки демонических тварей, притаившихся в засаде.

— При свете дня ты увидишь только бурелом и деревья, — заметила Симона Совель, развеяв мимолетные чары, во власти которых Дориан начал находить удовольствие.

После недолгой ночной прогулки, показавшейся Ирен бесконечной, перед ними вырос массивный угловатый силуэт поселка. Кравенмор напоминал окутанный туманной дымкой замок из какой-нибудь легенды. В широких окнах резиденции Лазаруса Жана горели золотистые огни. На фоне неба вырисовывалась шеренга горгулий. Поодаль виднелась игрушечная фабрика, занимавшая большую пристройку к дому.

Оставив за спиной лесной чертог, Симона и дети остановились, пораженные ошеломляющими размерами имения кукольника. В этот момент из кустов вылетела птица, похожая на ворона. Энергично работая крыльями, она описала замысловатую траекторию над садом Кравенмора. Птица покружила над одним из каменных фонтанов и решила сесть у ног Дориана. Сложив крылья, ворон завалился набок. Сначала тельце его равномерно подрагивало, покачиваясь, а потом замерло. Мальчик опустился на колени и медленно потянулся к птице.

— Осторожно, — предупредила брата Ирен.

Дориан, пропустив мимо ушей ее совет, погладил крыло ворона. Птица не подавала признаков жизни. Мальчик взял ее в ладони и расправил перышки. Вдруг нахмурившись, Дориан повернулся к Ирен и Симоне. На его лице отразилась растерянность.

— Она деревянная, — пробормотал он. — Это машинка.

Все трое молча переглянулись. Симона вздохнула и попросила:

— Давайте произведем хорошее впечатление. Договорились?

Дети согласно кивнули. Дориан положил деревянного ворона обратно на землю. Симона Совель слабо улыбнулась. Дождавшись жеста ободрения с ее стороны, семейство гуськом стало подниматься по изогнутой беломраморной лестнице, упиравшейся в бронзовый портал, за которым скрывался тайный мир Лазаруса Жана.

Двери Кравенмора отворились перед гостями раньше, чем они успели воспользоваться оригинальным молоточком из кованой бронзы в форме головы херувима. Из дома потоком хлынуло яркое золотистое сияние. В дверном проеме, заполненном светом, появился темный силуэт. Неподвижная фигура ожила, внезапно наклонив голову, при этом послышался негромкий механический треск. Лицо попало в полосу света. На гостей смотрели бессмысленные глаза — простые стеклянные шарики, вставленные в глазницы маски, лишенной всякого выражения. От застывшей улыбки греческого персонажа пробирала дрожь.

Дориан проглотил комок в горле. Ирен с матерью, особы более впечатлительные, попятились. Фигура простерла к ним руку и снова замерла.

— Надеюсь, Кристиан вас не напугал? Это старое и примитивное создание.

Семейство дружно повернулось на голос, раздавшийся от подножия лестницы. Перед ними стоял человек приятной наружности, с достоинством встретивший пору зрелости. В его улыбке таилась немалая доля лукавства. Голубые глаза искрились под шапкой густых волос, посеребренных сединой и тщательно причесанных. Незнакомец был безукоризненно одет. В руках он держал трость расписанного черного дерева. Приблизившись к гостям, он учтиво поклонился.