– Извини. Напугала? Ей-богу, нехотела! – зачастила соседка.

Я с шумом втянула в себя воздух, пошевелилалопатками, чтобы от спины отклеилась прилипшая к ней блузка, и промямлила:

– Ничего, все нормально. А что, разве ужеХеллоуин на дворе? Вроде праздник осенью.

Верка шмыгнула носом.

– Костик, сволочь, меня довел. Каждыйдень бухой, сил нет терпеть. Никаких! Нахлебается, орет, визжит, да еще и рукираспускает. Перед людьми стыдно, небось весь подъезд в меня пальцем тычет:любуйтесь, люди, жена ханурика пошла…

Слезы градом покатились по круглощекому личикуВеры.

– Ты преувеличиваешь, – начала я ееутешать. – Посмотри вокруг: Олег Клоков каждый месяц уходит на неделю взапой, а его семья сматывается на дачу, чтобы спокойно пережить зигзаг отцасемейства; у Андреевых со второго этажа вообще все алкоголики, включая бабушку.А Ермиловы? Там Сергей давно перешел на какие-то растворители.

Верка вытерла нос тыльной стороной ладони.

– Зато Лешка Королев пить бросил. Знаешь,чего Ритка придумала? Ее мужик теперь капли в рот не берет! Даже нюхатьпроклятую водку боится!

– Нет, – устало ответила я ипокосилась на сумку с продуктами. Сейчас Вера заведет длинный рассказ,перебивать ее неприлично, а мне еще надо готовить ужин.

– Ты же в курсе, я в театре работаю,костюмершей, за одеждой для спектаклей слежу, – нудно завеласоседка. – Вот Ритка и попросила принести ей прикид черта.

– Зачем? – удивилась я.

– Она его нацепила, за мусорникомспряталась, дождалась, пока Лешка из квартиры вышел, и налетела на него.«Здрассти, я дьявол, пришел за тобой, ща утащу тебя в ад. Выбирай, либо на тотсвет сейчас отправишься, либо от водки отказываешься!» Алексей перепугался ивот уже месяц ни-ни.

– Прикольно, – засмеялась я. –И ты решила воспользоваться ее опытом?

– Угу, – мрачно кивнулаВерка. – Только Костю на испуг не взять. Слышала, что он ответил? Мамочкамоя хуже сатаны, оказывается, а я ваще родная сестра дьяволу. Сволочь!

Слезы вновь посыпались из глаз соседки.

– Ты, наверное, выбрала неправильныйобраз, – вздохнула я. – Какие костюмы у вас еще есть на складе?

– Всего до фига, – перестала рыдатьВера, – даже обмундирование Гитлера есть. Недавно пьесу ставили «КарьераАртуро Уи», так Адольфа одели – натуральный нацист!

– Найди кого-то пострашнее, –посоветовала я. – Черт не подошел, значит, надо поэкспериментировать.Сопли лить абсолютно бесперспективное занятие, делу это не поможет. Один раз невышло, попытайся во второй, вода камень точит.

– При чем тут вода-то? – разинуларот соседка.

– Кап, кап, кап… медленно, методично,глядишь – получается дырка, – пояснила я. – Поэкспериментируй и найдинужный образ, всякий человек чего-нибудь да боится. Лешка при виде чертаструхнул, а Косте, выходит, надо иное узреть, чтобы испугаться. Вытри лицо иначинай действовать.

– Спасибо, – кивнула Верка, –теперь я всегда буду с тобой советоваться. Лампа, ты очень умная!

– Скорей я оптимистичнонастроенная, – улыбнулась я и подхватила сумку.

Верка пошла к своей квартире, длинный хвост скрасной кисточкой уныло тащился за ней по полу. Я невольно вздохнула: славабогу, в нашей семье пьянчуг нет, лечить от алкоголизма никого не надо.

Не успела я втянуть вещички в прихожую, каксобаки со всех лап ринулись в холл. Думаете, псы спешили приветствовать добруюхозяйку? Вовсе нет, меня они даже не заметили, их манила сумка с продуктами.

Муля бесцеремонно засунула морду туда, гдележала сырая курица, Ада начала ковырять лапой упаковку с сухофруктами, Феня иКапа затеяли драку около свертка с конфетами, Рамик тихо подвывал, уставясь накоробку с булочками. Одна Рейчел интеллигентно сидела в некотором отдалении иделала вид, что еда ей абсолютно безразлична.

– Эй, эй! – возмутилась я, стаскиваятуфли. – Отойдите-ка подальше! Ну это ж откровенное хамство! Мульяна, комуговорю!

Старшая мопсиха обиженно засопела и села околокульков. Весь ее вид говорил: «А я что? Я ничего. Это все наглые малолетки! Хотелаих остановить и случайно наткнулась на курицу! Между прочим, сырую птицу я неем».

Ада, опустив уши и прижав хвост, юркнула заРейчел, Рамик перестал ныть, только Капа и Феня не обратили ни малейшеговнимания на гнев хозяйки и продолжали возиться в мешках. Крак… Капа раздавилапару яиц! Я схватила Кирюшкин шарф, невесть зачем висящий в мае на вешалке, ишлепнула им Капенделя.

– А ну, все по местам!

– Лампудель! – заорал Кирюша, влетаяв холл. – Слушай, скажи…

Крак! Теперь Феня села на куриные яйца.

– Так говорить или слушать? –сердито уточнила я, расшвыривая в разные стороны обнаглевших мопсов.

– И то, и другое! – ажитированновоскликнул Кирюша. – Иди сюда, скорей.

– Можно сначала продукты на кухнюотнести? – ехидно поинтересовалась я.

– Тут такое дело, а тебя всякая ерундаволнует, – подпрыгнул мальчик и потащил меня в свою комнату. – Вот,смотри. Хочешь такой дом?

Я уставилась на экран компьютера, гдекрасовалось изображение симпатичного двухэтажного здания под черепичной крышей,и ощутила зависть к тому, кто владеет этим особнячком. Мы с Катюшей давномечтаем перебраться за город, нам надоело жить рядом с шумным проспектом игулять с собаками на крохотном грязном пятачке. Еще раздражает постоянныйремонт, который ведут соседи сверху, – они уже два года долбят по вечерамстены, и похоже, этот процесс продлится вечно. Я давно подыскивала коттедж влесу, один раз мы даже переехали в поселок, но, увы, все закончилось совсем нетак, как хотелось.[1]А потом цены на недвижимость стремительно взлетели, и стало понятно, что смечтой придется расстаться. Мы планировали устроиться в двадцати-тридцатикилометрах от столицы, ведь работать нам приходится в Москве, но за накопленнуюнами сумму теперь можно приобрести лишь сарайчик под Волоколамском. Так чтосейчас Кирюша наступил сапогом на больное место.

– Приятный домик, – сказала я.