— Какой покой, если мои люди держат оборону?

— Они прекрасно справятся без вас!

— Пока не было вас, то мои раны заживали очень быстро. Никто их не видел.

— Я бы с радостью их не видела, но так получилось. На то Божья воля, возможно, это спасло вам жизнь.

Она села на край кровати и опустила взгляд на толстый ковер, привезенный скорее всего, из арабской страны. Даже плечи поникли.

— И это намек на то, чтобы я вознаградил вас золотыми монетами для госпиталя? Вы думаете, что я настолько сентиментальный? Вы сильно ошибаетесь.

Он продолжал одеваться, а Диана подняла взгляд и наблюдала за ним. Что за бессердечный человек?

— Я думаю, что вы лишены сердца.

— Правильно думаете, так и есть. Герцог должен иметь голову, а не сердце! Иначе настанет конец правления его рода.

Быстро справившись с одеждой, он направился к двери:

— Здесь у меня еще пару дел, надо подписать бумаги. А потом я поеду в Павию, это ближе к Форли. А вы прекращайте заниматься недостойным делом для герцогини и примитесь за достойные дела.

— И какие же дела по-вашему достойные меня, Ваша Светлость?— Диана спрыгнула с кровати и направилась за ним. Но герцог уже вышел. Она не пошла дальше, осталась в его покоях, а потом прошла в свои.

Только сейчас Диана поняла, как ломит спину и ноги. Она взглянула на свои руки и не узнала их- кожа стала более грубая, имелись мозоли, мелкие царапины. Руки простолюдинки, а не истинной герцогини. Но этот факт ничуть ее не расстроил, скорее позлил, заставил снова вспомнить отказ герцога в плане понижения налогов.

В покои влетела запыхавшаяся Марта, которая тут же стала «кудахтать» при виде хозяйки:

— Вам надо срочно смыть с себя смрад!

Наверно, от нее смердело так, что даже Марта не выдержала. Не было сил спорить, Диана лишь кивнула и стала ждать, когда слуги натаскают горячей воды.

— Его Светлость не дал ни одного золотого скудо (прим автора: деньги в Милане), — пожаловалась она камеристке,— а мог бы таким образом освободить меня от работы. Я бы платила людям. За скудо они бы с радостью работали.

— Оставили бы вы это дело, Ваша Светлость!— Причитала Марта совершенно серьезно, мокрой ветошью касаясь кожи хозяйки. — Вы похудели, осунулись, кожа стала серая, руки все в мозолях, как у простолюдинки.

— Прекрати, Марта,— тут же осекла ее Диана,— мне не важно, как я выгляжу.

Она перевела взгляд на свое отражение в зеркале, пытаясь увидеть правду в словах Марты. И что она видела? Именно то, что сказала камеристка- худобу и бледность кожи. Но к чему ей красота? Не быть красивой, но зато быть полезной!

Теплая вода так расслабила каждую ноющую мышцу, что Диана чуть не уснула прямо в деревянной ванне. Руки Марты пришли на помощь- вытерли тело и помогли дойти до кровати. И хотя Диана обещала вернуться в госпиталь, но сил на это не хватило- она не поняла, как уснула. А ведь думала о грубых словах Его Светлости, о золотых скудо и землях Девоншира, о дальнейших планах, которые не радовали и не внушали оптимизма. И эти мысли плавно переросли в сон. Медленно стали отдаляться мысли о госпитале и Девоншире, приблизились видения о герцоге. Снилось, как он ложится рядом с ней, проводит пальцами по чистым влажным волосам, укрывает одеялом. Потом кровать пустеет, в покоях холодает, но через некоторое время становится тепло. Ощущается запах только что зажженного очага, который сквозь сон заставляет Диану улыбнуться и погрузиться в крепкий сон, без сновидений.

А утром Диана проснулась с чувством, что в ее покоях кто-то был: гладил ее волосы, разжигал очаг. Она коснулась светлых локонов, пытаясь определить, осталась ли на них теплота пальцев. Но увы, это ощутить никак нельзя.

Ей явно приснилось! Другого быть не могло- герцог уехал в Павию. К тому же, он не настолько ласков, чтобы гладить ее волосы и беречь от простуды ночью. Откинув эти мысли прочь, Диана встала с кровати и случайно взглянула на очаг. Он не горел, но угольки испускали ниточку дыма, что говорило о том, что огонь погас не так давно.

Глава 21

Диана мчалась на Бьянке в сторону города, в госпиталь, где ее уже ждал доктор Москатти. Но сейчас она не думала о больных людях, не думала о лечении, прокручивала в мыслях лишь слова Марты о том, что она не заходила ночью в покои герцогини и не разжигала очаг. А герцог убыл в Павию рано по утру, когда солнце показало свой первый луч.

Это был он! Теперь определенно точно! Гладил ее волосы… Лежал рядом… Потом разжег огонь. Зачем он заботился о ней? Из чувства жалости? Может, жалел о сказанных словах? Но Диана променяла бы его прикосновения на несколько монет, которые раздала бедным за работу в госпитале.

Приняв помощь от Томмасо, Диана спустилась на землю, когда они прибыли в госпиталь. Ее вышла встречать сонная Реджина- она куталась в вязаный шерстяной плед и имела заспанный вид, который порадовал Диану. Значит ночь прошла спокойно.

Это оказалось правдой: впервые за все это время, что Диана находилась в этих стенах, никто не умер, никто не пришел за помощью и никто даже не стонал. Спали все! Даже доктор Москатти.

— Как дела у Его Светлости? — Поинтересовался он у герцогини,— надеюсь, вы поменяли повязку?

Она ничего не сделала, потому что спала, как младенец. А еще она была на него зла за все оскорбительные слова, которые получила.

— К сожалению, герцог уехал утром слишком рано. Но уверена, что в Павии у него прекрасный лекарь.

— Я тоже на это надеюсь,— доктор Москатти поклонился и вышел из комнаты, оставляя Диану и Реджину наедине.

Диана тут же обернулась к женщине:

— Почему ты не уехала домой? Разве Филлипо не ждет тебя? Кстати, я хотела спросить,