– Ты весь вспотел.

– Бежал.

– Не от меня, надеюсь?

Он пожал плечами: мол, сложно объяснять.

– Мне пора.

Она сложила руки на груди и нахмурилась:

– Мы сегодня увидимся?

Ему казалось, что мир вдруг стал больше, настойчивее, и все давили на него со всех сторон и о чем-то просили. Он взглянул на нее, пытаясь почувствовать то же, что минуту назад, когда увидел, как она машет, – хоть какой-то намек на теплоту.

– На работу заходи, – буркнул он. – Я не против.

– Не против? Что ж, спасибо большое. – Она еще крепче обхватила себя руками и пошла прочь, не оборачиваясь.

Он ей не подходит. Ему вообще казалось, что он никому не подходит. Он вечно что-то делал не так. Девчонки задавали слишком много вопросов и всегда рассчитывали, что ты угадаешь, что у них на душе, а он не умел читать мысли.

Он уже потерял несколько минут, потерял скорость. Он снова побежал. На этот раз прочь от главной улицы, по извилистой Лоуэр-Роуд. Компания подростков медленно шла в одном направлении; ближе к школе их становилось все больше. Карин сейчас должна быть с ними. Он выбежал на проезжую часть, чтобы не сталкиваться с ними, и пробежал мимо учительской парковки и ворот. Замер на месте, увидев друзей Карин на мосту: четыре девчонки сбились в стайку и смотрели на воду. Одна из них его заметила и толкнула остальных; они обернулись, как по команде.

Ему бы остановиться, подойти к ним и рассказать, как у Карин дела, поблагодарить за открытки и подарки, которые они присылали. Но он знал, что будет, сделай он так, – они станут расспрашивать. Когда она захочет нас увидеть? Почему не отвечает на сообщения? Когда суд? Думаешь, она когда-нибудь вернется в школу? И тогда ему придется отвечать, что он не знает, что ничего не изменилось с тех пор, как они задавали ему те же самые вопросы в прошлый раз.

Он выдавил улыбку и помахал. – Некогда, – крикнул он.

Быстрей, огибая машины, через перекресток, мимо вокзала и дальше, по Норвич-Роуд… Раз-два, как солдат-пехотинец. Он бежал и думал о Карин. Другого брата у нее нет, и его задача – о ней позаботиться. Он никогда ничего подобного не испытывал – ужасное чувство ответственности. Чувство, что он совсем взрослый, взрослый мужчина, что у него есть цель. Он вполне способен на это, вполне. Это будет легко. Он нащупал в кармане ключ – тот никуда не делся. Майки почувствовал, что ключ там, где и должен быть, что он поступает правильно.

Ноги уже подкашивались. Вкус во рту был соленым, словно море в этой части города впиталось в воздух. Здесь он был свежее, дышалось свободнее. Да ц, дома так не липли друг к другу. Рэттон-Драйв, Акация-Уок, Уилбур-Плейс… Даже названия улиц тут были другие, и деревья как будто выше.

Он перешел на бег трусцой и выбежал на дорожку – точь-в-точь картинка из журнала о загородной жизни. Вот и ворота. А за ними – дом с лужайкой и окнами, с занавесками, просторный, сияющий. Перед домом припаркован «ягуар».

Майки перемахнул через ворота и пошел по усыпанной гравием дорожке к дому. Сейчас он постучит в дверь, и все изменится навсегда. Он знал это, словно давным – давно его судьбу предначертали и скрепили печатью. Он убьет Тома Паркера и будет стоять и смотреть, как его мозги стекают по крыльцу.

Молоток на двери был медным, в виде головы льва с пышной гривой и золотыми глазами. Он трижды ударил с силой. Хотел, чтобы они сразу поняли: он не шутит.

Но ничего. Никто ему не открыл.

Вместо этого за дверью повисла тишина, будто все разом замолкли и прислушались, будто даже мебель внутри шикарного дома затаила дыхание и стала ждать. Он оперся о стену: закружилась голова – и снова постучал.

Дверь открыла девчонка. На ней были юбка и футболка. Руки и ноги почти не прикрыты. – Что вам? – спросила она.

Девчонку он никак не ждал увидеть. Да еще одного возраста с Карин. Он едва нашел в себе силы взглянуть ей в лицо.

– Вы из ресторана? – проговорила она.

– Что?

– Еду привезли?

Может, он не в тот дом попал? На всякий случай проверил номер на двери – номера не было. Заглянул внутрь, в коридор, как будто это могло дать какой-нибудь намек. Коридор был огромный – деревянные полы, роскошные ковры. Стол, скамейка, подставка для зонтиков, место для сапог и ботинок.

– Маму позвать? – спросила девчонка.

Он снова взглянул на нее – коротенькая юбочка, футболка с фиолетово – голубым орнаментом, волосы затянуты в хвостик, подпрыгивающий за спиной.

– Ты сестра Тома Паркера? – спросил он.

– Да.

– Он дома?

Ее глаза сузились до щелочек.

– Нет.

Где-то в доме залаяла собака. Потом перестала. Тишина.

– А где он тогда?

Она вышла на порог, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней:

– Ты друг его, что ли?

– Да.

– Тогда сам должен знать, где Том. Майки нащупал ключ в кармане:

– Ну, я знаю, что сегодня слушание. Просто хотел спросить, когда он дома будет.

– Мы не знаем.

Прошло несколько секунд, а может, и минут. Тут он впервые заметил красный шрам, тянущийся от угла ее губ по подбородку. Она увидела, что он рассматривает шрам, и с вызовом ответила на его взгляд. Он знал девчонок достаточно, чтобы понять: шрама она стыдится.

Он улыбнулся:

– А как тебя зовут?

Она покраснела, но не отвела глаза:

– Папа написал на страничке Тома в «Фейсбуке», чтобы друзья знали, как у него дела.

Майки пожал плечами:

– Я несколько дней компьютер не включал.

– Вы с ним вместе в колледже?

– Ага.

– Что-то я тебя раньше не видела.

В городском колледже он однажды был – ездил узнать про курсы для управляющих ресторанами. Ее замечание его не смутило.

– А у меня времени общаться почти нет: учеба все отнимает. Не хочу напортачить с экзаменами.

Она, кажется, разделяла его волнения, потому что лицо ее смягчилось.

– Мне можешь не рассказывать. У меня экзамены в мае, а я пока вообще ничего не делала.

Май еще через сто лет, чего она беспокоится? Но стоило ей поделиться этим, как что-то в ней изменилось. Она наклонилась к нему чуть поближе, будто вдруг решила, что ему можно доверять.

– Послушай, – сказала она, – у нас тут попозже будет праздник.

Праздник? В честь того, что ее братца отпустили под залог?

– Приходи, если хочешь. Том будет рад сегодня увидеть друзей.

Но не успел он ответить, что думает по этому поводу, как из-за угла дома вышла женщина и энергично помахала.