— Начнём отсюда, — решил Шрецкий, — управляющего директора ко мне.

— Он уже ожидает вас, Эдуард Романович.

Снаружи к машине подбежал телохранитель и открыл дверь. Управляющий директор и десяток других должностных лиц спешили засвидетельствовать своё почтение.

— Добро пожаловать. Эдуард Романович, к приезду госкомиссии всё готово. — Управляющий директор не хуже других был осведомлён о необходимости говорить только по делу.

— Хорошо, — Шрецкий окинул взглядом внешнюю территорию. — Тогда это что такое? Или местные лесники решили баньку срубить? — Недовольным тоном поинтересовался олигарх.

Внешняя территория представляла собой гладко забетонированный прилегающий вплотную к скальным породам сопки дугообразный кусок земли площадью пятьсот квадратных метров. Это место было размечено под вертолётные площадки, места выгрузки и небольшую автостоянку для служебного транспорта, который доставлял жильцов и сотрудников из Новосибирска в бункер и обратно. Пользоваться личным транспортом разрешалось только избранным, коих было очень и очень немного. Внешнюю территорию ограждал пятиметровый бетонный забор, опоясывающий площадку, начинающийся прямо из скалы и заканчивающийся так же в скале, далее шёл пояс охранных наблюдательных вышек, на которых несли службу вооружённые охранники. После пояса вышек было установлено ещё два пояса колючего заграждения со служебными собаками между ними. Специально созданная служба охраны отвечала за безопасность бункера, а количеству всевозможных датчиков, камер слежения и сигнализаций на квадратный метр могла позавидовать служба безопасности президента какой-нибудь небольшой страны. Однако сейчас на внешней территории сразу в нескольких местах лежали стройматериалы, и люди в рабочей форме собирали из них какие-то конструкции.

— Эдуард Романович, это телевизионщики собирают для себя трибуны под телекамеры. Присутствуют только аккредитованные телеканалы, согласно проданным правам на трансляцию. — Управляющий директор произнёс фразу на одном дыхании и замер, ожидая ответа.

— Проследите, чтобы к 19:00 все работы были завершены. Кто не успеет, будет лишён аккредитации и выдворен за ворота. — Шрецкий развернулся и пошёл в сторону входа в бункер, давая понять, что на этом осмотр внешней территории завершён.

Бункер имел два основных входа и три запасных. Основной грузовой вход был заблокирован нелинейной системой шлюзов с мощными воротами. Загрузка складов «Подземстроя-2» была завершена, и в следующий раз грузовой вход будет разблокирован через сто лет, для плановой замены неприкосновенных запасов. Основной пассажирский вход располагался рядом и представлял собой точную копию старшего брата, уменьшенную в несколько раз. Расположение запасного грузового и двух пассажирских выходов содержалось в тайне.

После первой шлюзовой камеры располагался первый пункт проверки документов, на котором несли службу несколько охранников. Автоматика закрыла ворота за спиной Шрецкого и его свиты.

— Система безопасности производит идентификацию личности мгновенно. — Докладывал начальник службы безопасности «Подземстроя». — Сейчас система проверит давление и содержание воздуха в этом отсеке и откроет ворота второго шлюза.

— На что делается проверка воздуха? — Шрецкого не интересовали такие тонкости, но в данный момент он ощущал какое-то смутное беспокойство. Безопасник стал торопливо перечислять:

— Проверяется герметичность, давление, температура, уровень радиации, наличие посторонних живых организмов вплоть до бактерий, при необходимости проводится кварцевое...

Но Шрецкий его уже не слушал. Он понял причину своего беспокойства. Он чувствовал взгляд. Точнее, Взгляд. В своей империи Шрецкий был царь и бог, его боялись все. Никто кроме Маши не позволял себе столь неприкрыто его рассматривать. Он повернул голову влево и увидел источник своего дискомфорта. В пяти метрах от него на своём месте стоял человек в форме охранника. Что-то неуловимо знакомое было в его лице. Их взгляды встретились. И ничего не изменилось. Охранник спокойно продолжал рассматривать Шрецкого, только теперь он глядел олигарху в глаза. На мгновение Шрецкому стало не по себе. Он никак не мог понять, в чём дело. Во взгляде не было ни агрессии, ни ненависти. Охранник ничем выдающимся не отличался. На вид лет 30–35, среднего роста, очень коротко стриженный, как и большинство представителей своей профессии. Подтянутая мускулистая фигура, вес килограмм под сто. На нагрудной нашивке небольшая цифра 13. Видимо, опознавательный знак или что там у них вместо фамилий. Тёмные глаза, пара слабозаметных шрамов — наверняка следы тяжёлых операций, при сегодняшнем уровне развития биорегенерации лёгкие повреждения кожи просто не оставляют следов... в его личной охране служат парни намного колоритнее, настоящие глыбы... и тут Шрецкий понял, где он видел такой же взгляд.

Когда Маша умерла, Шрецкий вместе с поверенными сам приехал за телом, несмотря на уговоры друзей. Он твёрдо решил отменить все дела и все эти последние три дня не отходить от неё. В морге элитной московской клиники тело передавал сухонький старичок-прозектор. Старик механически выполнил все необходимые процедуры, и при этом его взгляд, скользя с живых на мёртвых и обратно, никак не менялся. Дед смотрел на тела, словно это была мебель или элементы интерьера, с которыми он бок о бок не один десяток лет. В его взгляде не было ни жалости, ни скорби, ни радости, ни заинтересованности. Это была какая-то смесь безразличия с необходимостью. И когда старик переводил взгляд на кого-то из поверенных, ничего в его взгляде не менялось. Живые ли, мёртвые ли перед ним, старику не было до этого дела. Тогда Шрецкий не задумался над этим, боль от потери жены застилала всё.

Сейчас на него вновь смотрел этот взгляд. Ну и что? За более чем сорок лет бизнеса Шрецкий стал специалистом по взглядам, его опыту мог позавидовать иной профессор физиогномистики, одним лишь взглядом Шрецкого не возьмёшь. Внезапно он вспомнил. Память бизнесмена, привыкшего держать в голове содержание множества договоров и контрактов, официальных и приватных бесед и встреч вплоть до неважных, на первый взгляд, деталей услужливо вытолкнула нужное воспоминание.

Шла вторая неделя их с Машей медового месяца. Личная яхта Шрецкого, больше похожая на океанский лайнер, каковым она, по сути, и являлась, сделала остановку на Сейшельских островах. Лет двадцать назад он купил себе один из небольших островков этого архипелага и устроил там одну из своих летних резиденций. Белоснежный мраморный дворец смотрел из буйства тропических джунглей прямо в океан, словно ослепительно белая жемчужина выглядывала из раскрытых створок сочно-зелёной раковины. Огромный коралловый риф, переливаясь яркими красными, жёлтыми, коричневыми и оранжевыми красками, простирался далеко в изумрудно-зелёное море, которое в полдень сверкало почти так же сильно, как Машины глаза. Она с первого взгляда влюбилась в это место и целый час щёлкала новеньким, недавно подарённым голограмматором.

— Я хочу отправить родителям голограммки! — сообщила она, захлёбываясь от восторга, — можно, любимый?

Шрецкий улыбнулся.