— Лучше, ребята, не продавайте: он комаров отпугивает!

Ему, конечно, было виднее.

У выхода из аэропорта краснолицых счастливчиков-моряков встретили друзья и соратники из Минрыбхоза и повезли лечиться и отмываться на корабли и ведомственные квартиры.

Военных встретил человек с недружелюбным лицом армейского кадровика и проводил их к потрепанному «ГАЗ-66», присланному из военной миссии. Грузовик, по всей видимости, подарили кубинцы, так как на его борту можно было различить почти стершуюся надпись, сделанную белой краской: «Patria о muerte!».[2]На «родине», видно, было так хорошо, что грузовик выбрал последнее. Возле плода интернационального сотрудничества их ждали двое советских солдат-срочников в такой же, как у кубинцев, форме. Внимательно осмотрев измученные лица своих пассажиров, один из них — по-видимому, водитель — закурил душистую ангольскую сигарету и дружелюбно сказал:

— Вы, ребята, того, держитесь покрепче и через борт не перегибайтесь! Если кого тошнить начнет, стучите по кабине! Остановлю!

Скорее всего, ему не раз приходилось встречать самолеты из метрополии.

— Знаете такую советскую болезнь — тоска по ностальгии? — не унимался весельчак Игорь.

Лейтенант раздраженно поморщился: видимо, многолетнее вдыхание ядовитых металлургических паров и всепроникающей угольной пыли делало обитателей шахтерского края невосприимчивыми ко всем прочим токсинам.

Грузовик ожил, зарычал изношенным двигателем, затрещал коробкой передач и затрясся, как бешеная собака. Лейтенант закрыл глаза от очередного приступа головной боли. Через полминуты, когда машина налетела на первую дыру в асфальте, деревянная скамейка так двинула в худую задницу, что он чуть, не откусил распухший от жажды язык. Единственным, чем могло порадовать сие происшествие, стало то, что, захлебываясь в собственной крови и вытирая невольно выступившие слезы, он на несколько минут забыл о похмельном синдроме.

— Смотри, смотри! — закричал неугомонный Игорь, показывая на черных рахитичных пацанов, бежавших вслед за грузовиком и выпрашивавших еду и деньги.

Один из детишек, одетый лишь в грязную рваную майку защитного цвета, тащил за длиннющий хвост мертвую крысу, используемую в качестве то ли игрушки, то ли средства пропитания.

— Эй, говнюки! — закричал им офицер Генерального Штаба. — На шашлык пригласите? Мы из Союза, от перестройки спасаемся! У нас тоже жрать нечего!

После подобного богохульства на него с недовольством покосился переводчик из Минска. Ветеран Сергей пристально следил за его реакцией. Скорее всего, минчанин был одним из осведомителей, завербованных КГБ. Таковых в офицерской среде всегда выявляли достаточно быстро и относились к ним неприязненно, но спокойно — как к очередям, дождям и грибковым заболеваниям. «Говнюки» со своими недовольными маленькими рожицами и явно нелестными комментариями в адрес «асессоров» (то есть военных советников) постепенно отстали.

На грузовик надвигалась дурно пахнущая громада города. Сергей прокомментировал ужасное состояние когда-то, наверное, красивых зданий с облезшей краской и отваливающимися балконами:

— Строили же португальцы! Я-то думал, уезжая четыре года назад, что город вот-вот развалится! А он все стоит и стоит!

Лейтенанту подумалось, что при таком-то отношении не факт, что Луанда сможет устоять и дальше. На перекрестке грузовик притормозил у широкого забора обшарпанной виллы. На нем с задумчивым выражением на бородатой роже стоял худой африканский козел и жевал кусок бумаги. На смытой тропическими дождями краске забора ярким свежим пятном выделялись портреты Маркса, Энгельса и, естественно, Ленина. Великих мудрецов можно было узнать по основным приметам — бородам, галстукам и добрым выражениям лиц. Но вместе с тем, все трое чем-то неуловимым напоминали негроидов. Капитан Сергей, не терявший чувства юмора даже при такой убийственной жаре, пошутил:

— Во Вьетнаме классиков, скорее всего, изображают косоглазыми!

Лейтенант подумал, что местные особенности затрагивали не только черты лица троих деятелей, но и выборочную интерпретацию их богатого теоретического наследия. Например, вполне могло оказаться, что русская водка заставляла взглянуть на те или иные небесспорные постулаты великого учения под несколько иным углом, чем вьетнамская рисовая «ханжа» или африканская пальмовая самогонка. Стукач из Минска снова хмуро посмотрел в сторону еще одного потерявшего страх божий коллеги. Капитан Сергей ответил ему веселым понимающим взглядом и подмигнул. Тот смутился.

Вскоре «ГАЗ», кряхтя и подпрыгивая, приблизился к конечной цели путешествия — советской военной миссии.

— До освобождения здесь располагались летчики португальской истребительной эскадрильи! — продолжал делиться знаниями Сергей. — Теперь же конторы начальства, разведчиков, кадровиков и переводчиков, а также общаги для командированных с фронтов.

— А магазин здесь есть? — с энтузиазмом поинтересовался Игорь.

— Есть, только вот водки там не найдешь! Зато есть наша соль из Белоруссии по тридцать центов за пачку и шпроты из Прибалтики по доллару за банку! Если покупать там, а не на рынке, то останешься без штанов!

Грузовик остановился у ворот, охраняемых людьми все в той же буро-зеленой пятнистой форме. У некоторых из них были смуглые или черные лица. «Кубинцы!» — догадался Лейтенант. Но тут один из «кубинцев» спросил на чистом русском языке:

— У вас закурить не найдется?

Таким образом, охрана оказалась смешанной. Судя по преувеличенно вежливому обращению сверстника, спрашивавший был солдатом срочной службы. «Интересно, — подумал Лейтенант, — а им тоже платят в инвалюте?» Позже выяснилось, что да — в количестве, достаточном для приобретения по окончанию службы индонезийской магнитолы, китайских джинсов и таиландских кроссовок.

К вновь прибывшим вышел явно не выспавшийся человек лет сорока в повседневной военной форме иностранного происхождения и скомандовал:

— Товарищи! Сейчас вас проведут в отведенное для сна помещение! Вещи рекомендую запереть в кладовке!

Хотя на форме человека с уставшим лицом не было никаких знаков различия, всем сразу стало понятно, что перед ними так называемый «референт», то есть начальник переводчиков. Также стало понятно, что и здесь, за многие тысячи километров от Родины, отнюдь не Финляндия, где можно, уходя, не закрывать двери.

— Ребята! — продолжил референт, и всем сразу стало легче от этого слова. — Даю вам два часа на то, чтобы привести себя в порядок и, если получится, покушать. Потом собирайтесь в клубе на инструктаж! И не пейте сырую воду из крана! Если, конечно, она в нем будет!

В отношении последнего референт оказался пророком. Воды на вилле, куда привели вновь прибывших, действительно не обнаружилось. Из кранов доносилось лишь хорошо известное по Союзу задушенное хрипение. Переводчики-ветераны, быстро найдя знакомых и знакомых знакомых, рассредоточились по более благоустроенным помещениям миссии. Некоторых увезли на свои квартиры друзья, с удовольствием принявшие передачи и письма из метрополии. В сравнительно небольшом помещении почти впритык стояли с десяток кроватей с натянутыми на спинки матерчатыми зелеными сетками.