Армстронга, делавшего первые шаги по Луне.

Почти на вершине холма он опустился на одно колено и осмотрел свои собственные следы – они ясно отпечатались в пыли Марса, даже, несмотря на склон, края отпечатков почти не осыпались и не размазывались.

«Очень похоже на Луну. И здесь, в перспективе, мы собираемся жить. Вот эту планету мы планируем изменить. На черта? Может просто надо лучше беречь свою матушку-Землю? Как странно, ценность нашей маленькой голубой планеты начинаешь осознавать только в космосе, за многие тысячи и миллионы километров от дома».

С вершины холма он вгляделся вдаль. Все та же безрадостная картина: красные песчаные волны со множеством крупных и мелких обломков, тянулись до самого горизонта. Куда ни глянь, везде одно и то же. Ни встречающих сыновей Аэлиты, ни исследующих планету земных аппаратов, вообще ничего, что бы вбивалось из стандартов местного пейзажа.

«Даже в Антарктиде формы рельефа куда разнообразнее», – подумалось Стерану. – «Заросли торосов, столообразные, стекающие в океан ледники, величественно пробивающиеся из под снега на сотни метров горные вершины, выходы скальных пород разных цветов. А здесь… Здесь даже хуже чем на Луне, ведь там хотя бы над головой людей ярко светит Земля».

На слегка зубцеватой линии горизонта оранжевая поверхность планеты переходила в оранжево-розовое небо, быстро темнеющее к зениту. Прямо над головой, как купол, Марс накрывала чернота, в которой ясно виднелись такие холодные и такие близкие звезды. Непривычно-маленькое Солнце светило довольно высоко в небе лишь немного разгоняя черноту мрака в том месте, где оно находилось.

Плохо, что неизвестно, на какой широте и долготе они сейчас находятся, вечер или утро здесь, и, самое главное, где искать на небе Землю. Тем не менее, найдя знакомые созвездия, он немного успокоился. Надо разбираться с кораблем.

Он обернулся. Конечно же Ровен был готов увидеть искореженные, измятые останки их разбитого корабля, но, всего корабля. Между тем, среди пустынь Марса сиротливо валялся, частично зарывшись в песок одним концом, лишь хвостовой модуль. И все. Самого корабля нет, и близко – он уже осмотрелся вокруг – его остатков не видно. Возможно, он взорвался при падении, а, может быть развалился при экстренном торможении на куски и каждый упал в своем месте. Тогда, основной модуль мог пролететь еще сотни и даже тысячи километров.

Стерану вдруг стало холодно и одиноко – он даже не мог похоронить своих товарищей. То, что они погибли, в этом он теперь, нисколько не сомневался, катастрофа случилась так внезапно, что у экипажа скорее всего не было времени спастись. Прощайте ребята. Скоро я присоединюсь к вам.

–Земля, Земля, говорит второй бортинженер корабля. Мы потерпели крушение. Весь экипаж погиб. Корабль развалился на куски и по частям упал на планету. У меня кислорода осталось на несколько часов. Прощайте.

Он опустил голову. Конечно, если бы они точно знали, где он, то они могли бы принять даже столь маломощное сообщение и ответить ему. Проблема в том, что там, на Земле, не знают этого, а с разделением корабля, может, и не узнают вовсе. Ну, по крайней мере, это точно будет слишком поздно для него.

Так, теперь приоритеты резко изменились, точнее, практически исчезли. Осталось одно – протянуть как можно дольше. Как не хочется умирать. Как страшно и как глупо, умирать вот так. Он невольно усмехнулся, конечно, умирать «вот так», как бы это не было «так», всегда глупо.

Стеран снизил подачу кислорода в скафандр. Надо дышать медленнее и глубже. Интересно, а сколько кислорода потеряно, когда пришлось выбирался из своей первоначальной тюрьмы? Он спустился к остаткам корабля и решил обойти их. Хвостовая часть, доступная ему для обозрения, представляла собой жалкое зрелище, последняя уцелевшая дюза и та измята до неузнаваемости, а все вокруг вообще оплавлено и покрыто черным толстым слоем нагара. Ровен даже не полез туда. Зачем? Там не осталось ничего нужного ему сейчас.

Противоположная часть почти полностью уходила в гору песка и, если там и были какие-то проходы, то все они теперь засыпаны, местами расплавлены и так же не представляют интереса.

Сердце сильно екнуло, А вот это еще представляет для него интерес. Небольшие, слегка помятые ящички на корпусе привлекли его внимание. Они располагались несколько в ряд через значительные промежутки обшивки корабля. Стеран знал, что ему нужно делать и радовался – они-то не могли не работать.

Он приблизился к одной из них, открыл защитный щиток и нажал небольшую кнопку, скрытую в корпусе. С громким треском крышка ящичка отскочила и оттуда стала быстро появляться блестяще-черная поверхность аварийных солнечных батарей. Заряд взрывчатки, раскрывающий устройство, сработал безукоризненно. Вот только бы оставалась цела внутренняя проводка. Тогда он получил бы… жизнь?

Пришлось снова осмотреть шнур своего заправочного шланга, который он так неаккуратно использовал при побеге из заточения в помещении. Кажется, по крайней мере, внешне, он цел. Хорошая работа, хорошие материалы. Кроме того, после того как он выдернул его из трубы, механизмы скафандра сами смотали его и упаковали на место.

Итак, проверим, работает ли он. Космонавт взял стандартный разъем шнура и вставил его в отверстие в основании вытянувшейся длинной черной ленты. Мысли о лучшем упорно лезли в голову, а он настойчиво гнал их. Хотелось жить, и, поэтому, верить в лучшее. Если все работает, можно будет зарядить аккумуляторы скафандра, тогда… сколько у него пищи и воды? Неважно. Важно то, что его похороны пока отменяются, точнее, откладываются.

Разъем зафиксирован, откуда-то сбоку выехала панель управления всей этой спасательной, для него системой. Кнопки, надписи, кнопки. Стерану стало нехорошо, подкосились, мгновенно ослабли ноги. Нет, что-то такое он отдаленно помнил, когда их знакомили с кораблем. Что-то. Нет, он не помнил, не знал об этом, эти функции корабля находились вне его компетенции. Или все-таки что-то такое было?

На пульте явственно выделялись две надписи: «зарядка аккумуляторов» и «заправка систем жизнеобеспечения скафандра», а за этой, простой на первый взгляд, формулировкой скрывались многомесячные, а, может быть и многолетние запасы еды, воды и кислорода. Это было сделано для того чтобы имелась возможность продолжать работу вне корабля неопределенно долгое время или для каких-то экспериментов. Эксперименты. Он подумал о своем новеньком скафандре, в котором, как он припоминал, действительно можно жить месяцы, не снимая его. Эта модель рассчитана на нечто подобное, что произошло с ним. Когда облачаешься в скафандр, то в разных местах к телу подключаются сотни датчиков, а под кожу вводятся сотни разного рода канальцев-трубок. Система жизнеобеспечения следит за всем организмом, контролируя органы пищеварения и выделения,