Мысли Герат обратились к Уинетт. Та пошла путем Госпожи, приняв обет безбрачия. Это обеспечивало ей развитие дара целительницы. Но она добровольно отправилась за Кедрином в Белтреван, а затем и в Нижние пределы и там помогла возлюбленному вернуть зрение. Уинетт поняла, что ее предназначение — не только служение Госпоже, но и любовь к Кедрину. Не сделай она этот выбор — и не было бы любви, которая, связав их, позволила соединить две половинки талисмана Кирье. Только с ним можно было противостоять мощи Ашара и одолеть его колдовство, дабы восстановить единство Трех Королевств.

Выбор за выбором… Посланец разгромлен, козни Ашара потерпели крах. Воцарился мир, и Королевствам ничто не грозит.

И что же, подумала Герат, все кончилось? Сбылось сказанное в Писании? Она оторвала пальцы от книги, встала и, подойдя к окну, устремила взгляд в поразительно ясную небесную синь. Жаворонки взмывали и камнем падали вниз, преследуя многочисленных насекомых, которых пробудило весеннее тепло. На фоне нагретой солнцем лазури птицы казались стремительными темными комочками. На востоке, на самом горизонте туманным силуэтом расплывались Гадризели. Казалось, по мере того, как солнце склоняется к западу, неровная кайма гор темнеет на глазах. Взгляд Герат медленно проследовал через долину, которая сбегала от предгорий высокого хребта к стенам города. Уже не столько глазами, сколько внутренним взором Герат видела тучные пастбища и усадьбы, часто разбросанные по плодородным полям. Она ощущала радостный дух, витавший над этими простыми поселениями, где земледельцы возделывали свои нивы, а скотоводы растили своих животных. Все то в ней, без чего она бы не была Старшей Сестрой, откликалось радостью.

Понемногу ее взгляд сместился ближе, охватив кровли и широкие улицы города, который люди звали священным. Здесь господствовали более бурные чувства. Герат передавалось удовлетворение от удачной сделки, восторг покупателей при виде новых товаров; предвкушение доброго ужина в уютном доме, тепло дружеского круга. Но над всем этим преобладал покой вокруг зданий Общины Сестер Эстревана, самого сердца этого процветающего города — покой, который ощущала каждая клеточка ее существа.

Возможно, подумалось ей, мы слишком давно живем в мире и покое. Возможно, мы слишком далеки от повседневной жизни Королевств. И все же Сестры обитают и в Тамуре, и в Кеше, и в Усть-Галиче — наставницы и целительницы, одаренные умением передавать мысли, ясновидицы и пророчицы. Бетани возглавляет Училище в Андуреле; во всех городах Королевств есть Сестры, которые несут слово Кирье и помогают людям, каждая своим даром. Через них Эстреван узнает обо всех мирских делах. И разве не важно, чтобы существовало место, огражденное от суеты и тревог — место, где ищущие мира могут его найти? Никто никого не заставлял сюда приходить — и миряне, и женщины, ставшие Сестрами, и все, кто желал развивать свой дар на службе у Госпожи, делали свой выбор добровольно. Без них, без спокойствия, которое давал им Эстреван, — разве стало бы возможно истолковать писание Аларии и сообщить тем, в чьей защите нуждались Королевства, о том выборе, который им предстояло сделать? Разве было бы возможно одолеть Посланца без помощи Эстревана?

Возможно, я слишком много над этим думаю, сказала себе Герат. Что сделано, то сделано, и время вспять не обратишь. Тоз повержен, Кедрин женился на Уинетт и скоро примет престол. Он молод, но у него есть советчики, лучше которых не бывает — его жена и отец, славный Бедир Кейтин. А я сделала все, чтобы понять предначертанное Аларией и направить Кедрина на этот путь.

Герат отвернулась от окна и устремила взгляд на запад, где в величественном золотом сиянии опускалось солнце. Так почему, спросила себя, меня по-прежнему мучают сомнения?

И почему я не уверена, что все закончилось?

Кедрин Кейтин, принц Тамура и в скором будущем правитель Трех Королевств, задумчиво глядел с башни Белого дворца через лужайки, окружавшие резиденцию короля, на крыши Андурела. Дворец стоял на вершине холма — в том месте, откуда город, раскинувшийся на островах, выглядел особенно прекрасным. Высота башни, на которой стоял принц, давала обзор, доступный лишь птицам, вьющимся сейчас над головой. К югу от города река с пеной и грохотом низвергалась по крутым каменным ступеням, вырубленным временем. Там, за порогами, проходили границы Усть-Галича; к северо-востоку, за Вортигерном, расстилались степи Кеша; на северо-западе лежала его родина, Тамур, отделенная от Кеша широкой, посеребренной солнцем лентой Идре. Он мог различить лодки, скользящие по простору реки — лодки рыбаков, перевозчиков, торговцев. Кедрин поглядел на восток — там вдоль речных порогов, точно муравьи по тропке, уползали последние отряды галичан.

А у подножия башни раскинулся город — расплескался в драгоценном блеске по холмистым островкам, некогда породившим его, казалось, вырастал со дна реки. Изгибы мостов над сетью каменных набережных, крыши из многоцветной черепицы, каждая на свой лад отражающая раннее солнце… В садах и парках набухли зеленые почки, обещая буйное цветение, крокусы и подснежники оживили лужайки. Широкие улицы, точно кровеносные сосуды, сбегались к Белому Дворцу. Сердце города бьется в такт сердцу короля, и лишь он — человек, занимающий Высокий Престол, обитатель этого дивного места — способен поддерживать его работу.

Его взгляд опять обратился к Тамуру. В этот ранний час западный берег Идре был окутан туманом. Сердце юноши всколыхнулось от любви к этой суровой земле. На миг он ощутил страх, что может больше ее не увидеть. Ветер с реки швырнул ему в лицо длинные темно-русые пряди. Кедрин убрал волосы, и глаза его увлажнились — то ли от ветра, то ли от сознания неизбежности, тяготившего душу… он не знал этого сам.

Снизу долетали возгласы каменщиков. Тронный зал изрядно пострадал при магическом поединке с Тозом, и теперь его спешно восстанавливали. Точно так же после разгрома Орды в Высокой крепости стучали молотки, мерно скрипели лебедки. За этим воспоминанием, как по цепочке, потянулись другие. Казалось, будто безудержное время увлекает его и несет, точно прутик, подхваченный весенним половодьем. Еще вчера он выехал из Твердыни Кейтина — мальчик, ни разу не побывавший в бою, но жаждущий встретить варваров лицом к лицу и с клинком в руке заслужить право называться мужчиной. А теперь он стоит на самой высокой башне дворца, который отдан ему решением народов Трех Королевств. И все ждут, когда он примет медальон покойного Дарра и начнет править ими. Ждут его коронации — ибо он женат на старшей дочери несчастного короля. Он Избранный, он изгнал Тоза. Хаттим Сетийян мертв. Кедрина провозгласили законным наследником Высокого Престола. Его отец Бедир и мать Ирла высказались в его поддержку, и Ярл Кешский, и даже галичане, раскаявшиеся в поддержке властителя-узурпатора. Все уверены, что он достоин принять медальон верховного правителя Королевств. Все, кроме него самого.

Кедрин взглянул поверх крыш на гавани. Впрочем, он и без того знал, что «Вашти» Галена Садрета стоит там на якоре. В голове мелькнула шальная мысль: а не попроситься ли на борт к бойкому судовладельцу, чтобы вернуться домой в Тамур. Нет, тот тоже присоединит свой голос к хору, призывающему Кедрина по праву и долгу принять престол. Казалось, никто из них не видит для него иной судьбы — даже родители и лучшие друзья. И Тепшен Лал, советы которого он ценит с тех пор, как нестареющий уроженец востока начал обучать его владению мечом. Он говорит о долге, от которого нельзя уклоняться. Кедрин надеялся, что найдет понимание в Бранноке — бывший разбойник был отчаянно влюблен в свободу. Но тот только пожал плечами и сказал, что другого выхода нет. Даже Уинетт присоединилась к остальным. Тот, кто занимает Высокий Престол, объединяет Королевства, сказала она. Без верховного правителя страна снова будет низвергнута в хаос, и он, так упорно боровшийся, чтобы предотвратить это, не вправе теперь повернуться ко всем спиной.