Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы вдвоем перевернулись по крайней мере три раза, но в конце концов остановились, распластавшись головами вниз, а ноги подняв вверх по склону. Мое сердце колотилось, и кровь хлынула мне в голову под этим углом, но моей первой мыслью было проверить безопасность Кензи, когда я посмотрел вниз на ее медно-рыжую голову. И, не выпуская из своих медвежьих объятий ее тело, я, запыхавшись, спросил: «Ты в порядке?»
Быстро дыша, Кензи подняла голову и посмотрела на меня дикими, испуганными глазами. Но она быстро поняла, что мы оба были как единое целое, и по тому, как она сразу же начала проверять наше окружение направо и налево, вместо того, чтобы стонать или концентрироваться на какой-то конкретной конечности, я понял, что она не была серьезно ранена.
«Ты в порядке?» повторил я.
«Я в порядке, я в порядке» ответила она, все еще запыхавшись. Мгновение спустя она осознала, что лежит на мне плашмя, и удивленно моргнула, прежде чем одарить меня застенчивой улыбкой.
«Если бы я не знал тебя лучше» тепло начал я, «я бы подумал, что ты сделала это специально».
«Нет, я этого не делала!» она немедленно запротестовала и, похоже, продолжала возражать, но я быстро поднес палец к ее губам. Она заткнулась, а через мгновение застонала, когда я убрал палец и заменил его своими губами.
Долгое время не было слышно никаких звуков, кроме чмокания мокрых ртов и стремительных языков. Четыре года назад я понял, что Кензи потрясающе целовалась, она могла даже дать Адриенне фору в ядерном отделе, и наш поцелуй сегодня был таким же потрясающим.
Но мы не могли оставаться в одиночестве вечно, и вскоре наше внимание привлекли звуки лыж или сноуборда, который остановился недалеко от нас. «Ребята, вы в порядке? Кто-нибудь пострадал?»
Мы с Кензи расстались, чтобы взглянуть на нашего Доброго Самаритянина. Это был мужчина средних лет, катавшийся на лыжах, в коротких лыжных очках Bollé старой школы. Надев очки поверх шапки, парень посмотрел на нас, покраснев, когда понял, что прерывает наш поцелуй.
«Эм, извините. Я видел, как два сноуборда сцепились, и не понимал, что я преры… ну…»
«Все в порядке, все в порядке» ответил я, пока Кензи соскользнула с моей груди. «Мы действительно попали в небольшую аварию, но мы оба в порядке».
Избегая зрительного контакта, наш Добрый Самаритянин на лыжах двинулся вперед, чтобы найти сноуборд Кензи недалеко от него. Тем временем двое, а затем трое других людей с криками спустились с горы. К счастью, мы все были далеко справа и вне опасности.
Я встал и подполз за своим сноубордом. Кензи подошла к нашему Доброму Самаритянину, чтобы взять свой, и она в знак благодарности поцеловала его в щеку. Лицо парня стало почти пурпурным, но тогда это могло быть частично из-за мороза.
«Ну, ну, будьте осторожны» напутствовал он.
«Спасибо, сэр» мило прощебетала Кензи.
Его лицо немного упало на «сэра», но, покачав головой, он поправил очки и поехал вниз по склону.
Вскочив обратно на сноуборд, я проскользил к Кензи. «Что ж, не считая этого последнего крушения, у тебя все было хорошо!»
«Благодаря твоему совету, что я подволакиваю правую ногу, а не закручиваю её».
«Нет, это было простое решение. Я уверен, что ты бы… ММФА!»
Еще не пристегнувшаяся, Кензи обвила руками мою шею и притянула к себе для яростного поцелуя. Я с трудом удерживал равновесие на доске.
Стоя прямо и в стороне, мы долго целовались. Мои уши улавливали звуки лыжника за лыжником, проносящихся с горы мимо нас, но никто не остановился, чтобы нас прервать. По крайней мере, сначала нас никто не прерывал.
Затем послышался звук сноубордиста, который остановился менее чем в десяти футах от нас. Я не обращал на прибывшего внимания, погрузившись в бред нашего поцелуя. Но сноубордист начал петь знакомым голосом: «Бен и Кензи сидят на дереве. ЦЕ-ЛУ-ЮТ-СЯ…»
Прервав поцелуй, я повернулся к певице и застонал, когда увидел свою младшую сестру Брук, стоящую на своей доске прямо перед нами, скрестив руки на груди и со злобной ухмылкой на лице.
«Серьезно, тебе больше НЕ двенадцать!» застонал я.
«Но я всегда буду твоей «малышкой» поддразнила Брук, слегка помахав мне рукой, когда она спустилась с горы вслед за Эндрю и DJ.
Я повернулся к Кензи с застенчивой улыбкой. «Дети…»
***
Дела развивались даже быстрее, чем я мог себе представить. Наши две группы собрались вместе всего несколько часов назад, но к обеду уже было ясно, что зарождающийся роман витает в воздухе.
Брэнди и Джаред были практически неразлучны. Ни один из них не забыл свою однодневную вечеринку в канун Нового года четыре года назад, и оба вспоминали эту встречу с некоторой ностальгической нежностью, гадая, что могло бы быть, если бы их обстоятельства были другими. Позже Брэнди призналась мне, что последние несколько лет она часто думала об этой ночи, гадая, стоило ли ей когда-нибудь снова попытаться связаться с ним. В конце концов, она никогда не удаляла телефонный номер Джареда. Но она всегда была слишком глупой, чтобы попытаться, убежденная, что он думал о ней не более чем как о новогоднем завоевании, о котором никогда нельзя было думать иначе.
Джаред, с другой стороны, в конце концов сказал Брэнди, что он сам много думал о ней и точно так же много раз размышлял, стоит ли ей когда-либо звонить. Но он знал, что она переживала тяжелый разрыв, и в ту ночь она была наполнена такой меланхолией, что он убедил себя, что она просто использовала его для одноразового терапевтического облегчения. В конце концов, она прямо
