Ноги несли Трифоныча, будто молодого. Он и сам не заметил, как оказался возле пристани.

На «ярославце» еще горели огни, и в кают-компании мелькали фигуры. «Диверсант» решил все же зайти в гости и «прощупать» будущий плацдарм – корнями врасти.

Корабль принял его тихо и приветливо – впустил, как обнял. Через приоткрытую дверь виднелись ступени, идущие вниз.

Старик хотел постоять-послушать, но передумал и смело пошел навстречу голосам.

– Привет! – улыбнулся трем парам глаз Трифоныч. – А где мой квартирант?

– Так он часа полтора как ушел! – удивился Иван.

– А-а! Так я дома-то и не был. Включил свет в заежке – и к свояку. Значит, он там уже.

– Конечно! – успокоился Иван и спросил: – Водки хочешь?

– Разве что рюмочку-другую, – скромно промямлил «разведчик» и приготовился внедряться по-настоящему.

Рюмочкой-другой не обошлось, и просидели почти два часа. Обсуждали политику и местное житье-бытье.

Когда же корабельные собутыльники засобирались спать, им пришлось помогать старику выбраться из кают-компании.

– Дойдешь? – участливо спросил старший.

– Так должен, – заверил «разведчик», с трудом перебираясь с корабля на пристань.

Иван сильно бы удивился, если бы увидел, как удаляющийся дедок идет все тверже и ровнее.

Дойдя до тени заборов, дед собрался было бежать, но тут на противоположном берегу Байкала мелькнула зарница, какой он никогда не видел.

Бело-сиреневое сияние разлилось по небу, словно начался какой-то неурочный праздник. Вроде как фейерверки бабахнули.

«Сияние северное, – вспомнилась Трифонычу старая картина из далекого детства – „Папанинцы на льдине“. – Откуда только оно? Расфантазировался».

Зарево погасло, но небольшие всполохи продолжали пыхать, словно работали осветительные фонари. Закончилась «иллюминация» секунд через десять.

Пара секунд паузы, полная темнота, и все сначала – бело-сиреневая пирамида острием в небо. Когда затухало, свет не мерк, а осыпался.

Такого Трифоныч никогда не видал. Взволнованный необычным атмосферным явлением, он стоял и ждал: не будет ли еще чего-нибудь похожего. Но горизонт успокоился.

Дед повернулся и побрел домой, соображая, что же взять с собой на корабль в румпельную.

На плато: обряд, схватка и переход

Женский крик послышался первым – кричала она что-то резкое, хотя слов не разобрать.

Солнце припекало не сильно, и нужно было хранить остатки тепла – намечалась еще одна ночь на высокогорье, и она могла оказаться холодной.

Юрка присел и надел свитер и куртку. Застегнулся. Теперь можно спокойно лежать и не шевелиться – тепла хватит надолго.

Перевернулся на живот. Поправил слежавшиеся веточки в клапанах куртки. Правой рукой потянул из сидора небольшой бинокль и направил его на край плато, откуда вот-вот должны появиться конкуренты.

Женщина не замолкала. К ее воплям добавился мужской голос, но звучал он спокойно.

Шевельнулись крайние кусты стланика, и на плато вышел мальчишка с рюкзаком и притороченной палаткой. На поясе болтались закрепленные на карабинах альпинистские обвязки, оттяжки и скальные крючья. Оглядевшись вокруг, он раскинул руки и закричал:

– ООООООААААААААААААААА!

После скинул ношу и завалился на «подушку» из карликовой березки.

«Отлично! – радовался Юрка. – Если я и наследил там, сейчас он все перепашет».

Минут через десять появилась женщина, и сейчас они лежали, перебрасываясь короткими фразами.

Прошло минут двадцать. Мальчишка поднялся, следом дамочка. Осмотрелись.

Через минуту женская фигурка уверенно махнула рукой в направлении доминирующей вершины, и, взвалив поклажу на себя, они пошли по Юркиному утреннему маршруту.

«Неплохо, – оценил тот, – ни о чем не подозревают и не осторожничают».

Разглядывать лица в бинокль показалось интересным. Немного напряжены, но это понятно: женщине и мальчишке предстояло действовать.

Погоня Ознорского с компанией наверняка движется следом, а эти, видимо, чуют.

Женщина вдруг дернулась, будто уткнулась в препятствие, подняла голову и четко направила взгляд на Юрку.

«Смотри, чувствительная какая…» – Тот отвел глаза и стал «растворяться». Глянул лишь через минуту и мельком.

Парочка уже двигалась по направлению к жертвеннику.

Первым его заметил парень – он ускорил шаг, взмахнул рукой и крикнул что-то вроде: «Есть!»

Женщина назвала его по имени – вроде Ваней – и добавила:

– Не спеши!

Разгрузились, как и Юрка, на краю проплешины, рядом с каменной пирамидкой.

Подошли налегке и принялись осматривать жертвенник. Дойдя до нацарапанной на боку «инструкции», присели. Про что говорили, неясно, но жестикулировали оживленно.

Со стороны выхода на плато неожиданно раздался бешеный крик:

– АААААООООООООООООООООООУУУУУУ!

Медведеобразный мужчина преодолел-таки подъем и, видимо, собирался упасть на землю. Однако, разглядев, где партнеры, передумал. Не разгружаясь и не отдыхая, он пошел к фигуркам.

– Где тут зубчатые стены, я что-то не вижу! – «каркал» Петрович, подходя к жертвеннику. – Ого! Ручками делали! Только зачем? И кто?

– Вот и я смотрю, на бурятские «брызгалки» непохоже, – сказала женщина.

– Альпинистская снаряга, по-моему, здесь без надобности, – оглянулся паренек, – скал-то нет.

– Нужно будет в любом случае круга дать. Может, увидим что? – повернулась к нему Анна Иосифовна.

– Бесполезно! – махнул рукой Борис Петрович. – Не все так просто здесь! Помню, как в семидесятых в Анголе я в плену у одного племени побывал и общался там с шаманом, так он мировоззрение мое почти перевернул. Во-первых, он объяснялся со мной на своем языке, а я его понимал. Я же говорил по-русски, но и он смысл улавливал. Во-вторых, он сказал забавную фразу: «Не верь в то, что видишь, – мир на самом деле не такой, каким представляется…»

– Борис Петрович, смотрите, здесь что-то вроде инструкции, – подал голос Ваня.

– Да-да, Боря, глянь, пожалуйста, – присоединилась женщина. – Очень занятно.

– Итак, – «каркнул» мужчина, – чтобы все заработало, необходим обряд и жертвоприношение. На рисунке верхняя часть человечка поражена молнией. Кроме того, делать обряд нужно ночью и при луне, а когда процесс начнется, вообще лежать.