Многие из команды «Святого Петра» теперь Бениовским были недовольны. Кое-кто уже раскаивался в содеянном, некоторым хотелось домой, подальше от этих пальм и теплых ливней. Вокруг все было чужое, и впереди тоже была неизвестность. А тут еще Бениовский продает «Святого Петра» вместе с такелажем и пушками. Соображения у него были разумные – дальше на галиоте не пойдешь. И мал, и потрепан бурями, не приспособлен для дальних плаваний. И так чудо, что добрались до Макао. Да и сколько можно ютиться вповалку, если есть и деньги, и возможность достать другой корабль. И второе соображение: российское правительство объявит розыск, и, пока доберешься на «Святом Петре» до Европы, могут задержать англичане или голландцы. Помещик Степанов, который был, видимо, во главе недовольных, предложил Бениовского с капитанов убрать – нельзя доверять человеку, который продал русский корабль. Наверно, в те дни у Степанова уже созрела мысль о том, что еще не все потеряно и, защищая интересы российской короны, он сможет добиться прощения. Но были среди беглецов и такие, которым «Святого Петра» было жалко как живую душу – он ведь честно потрудился и спас их. И вот теперь его продали. Будто предали. Раньше был свой корабль – свой дом. Теперь они бездомные. И оттого страшно. Противоречия, которые накопились за месяцы плавания, вышли наружу, когда отдалилась опасность погони.

Спустя несколько дней граф Бениовский в роли освободителя явился в тюрьму и предложил заключенным большерецким беглецам условия, альтернатива которым была смерть вдали от России. Бениовский сочинял прокламации и зачитывал их в общей комнате. Окна были открыты, и с моря тянул ветерок, приносил запахи теплого моря, китайских харчевен и приторные ароматы белых цветов. «Если искренне любите меня и почитать будете, – читал Бениовский вслух, – то вам клянусь богом, что моя искренность ежедневно доказана будет; если же, напротив, увижу, что ваши сердца затвердели и меня больше почитать не будете, то сами заключать можете, что от меня тоже ожидать надлежит». Прокламация и горячая речь Бениовского оказали свое действие. Команда согласилась и далее считать его капитаном. Только Степанов упорствовал, решил до конца охранять интересы императрицы. Бениовский написал еще одну прокламацию. И снова зачитал: «Я буду вам заступою, и никакого оскорбления вам не будет, и ежели Бог нас в Европу принесет, то я вам обещаю, что вы вольны будете и со всем удовольствием, хотя во весь век ваш, содержаны, что, писавши рукой своей, подтверждаю».

Тогда Степанов послал жалобу китайскому императору. Степанов возбудил жалобу, обвиняя Бениовского в том, будто он увез обманом товарищей из Камчатки, а потому и просил китайское правительство через голландских резидентов захватить Бениовского, как беглого преступника. Возможно, что эта жалоба была подстроена голландцами, а затем использована англичанами, но истинной подкладкой ее являлось то, что положение русских беглецов оказалось весьма тяжелым. А пока шли эти дела, команду трепали лихорадка и дизентерия. Климат был влажный, жаркий, непривычный и вредный для северян. А русские думали. О многом передумали они здесь, вырвавшись из одной тюрьмы и попав в другую. Не каждый смог это пережить. 16 октября 1771 года умер Максим Чурин, а за ним в течение полутора месяцев умерло еще четырнадцать человек. Остальные признали свое поражение и согласились следовать за Бениовским в Европу. Бениовский поспешил отплыть из Макао, где был оставлен Степанов. Навсегда остались в той чужой земле штурман Максим Чурин, штурманский ученик Филипп Зябликов, жена Дмитрия Бочарова. Между прочим, известно, что до 20 ноября 1772 года Ипполит Семенович Степанов жил будто бы в Англии. Двадцатого ноября Екатерина II подписала указ о прощении своего подданного и разрешила ему вернуться на родину. Но в Россию Ипполит Степанов не вернулся. По другим данным, он вскоре умер от нищеты в Батавии (латинское название Нидерландов).

Но почему все-таки Бениовский не бросил в Макао и всех остальных беглецов? Был же повод – неповиновение? Посадил бы в тюрьму и был таков. Но нет. Почему? А потому, что беглицы должны были помочь ему в реализации нового, еще более дерзкого плана. Он намеревался предложить королю Франции Людовику XV проект колонизации острова Формозы. А колонизаторами, по замыслу Бениовского, и должны были стать бывшие теперь уже члены экипажа галиота «Святой Петр», снова безоговорочно признавшие власть своего предводителя. Но для того, чтобы предложить свой проект Людовику, нужно было еще добраться до Франции.

В январе 1772 года сохранившаяся часть бывшего экипажа галиота «Святой Петр» вместе с Бениовским на китайских джонках добралась до Кантона (старое европейское название города Гуанчжоу на юге Китая.), где их уже ждали зафрахтованные французские корабли.

Финал одиссеи галиота «Святой Петр»

Путь во Францию был долог. Сначала был заключен тайный договор о перевозке русских, который подписали представитель французско-индийской компании де Робиен с Бениовским при посредничестве капитана Сент-Илера. Цена сделки исчислялась 11 500 турских ливров. 11 января 1772 года погрузились на французские фрегаты «Ля Дофин» и «Ля Верди» и продолжили морской путь во Францию. Мятежники снова клялись в верности Бениовскому, принимали австрийское подданство. Оба корабля обладали хорошим ходом, не боялись штормов и могли дать отпор нападению пиратов, имея на борту по три десятка пушек. За месяц плавания быстроходные военные фрегаты прошли примерно столько же миль, сколько «Святой Петр» одолел за четырехмесячное плавание от Большерецка до Макао.

В середине февраля, пополнив запасы воды и продовольствия в голландском порту Батавия на острове Ява, корабли вышли в Индийский океан. Дальнейшее их продвижение замедлилось из-за того, что в Индийском океане, южнее экватора, с октября до апреля ветры дуют с юго-востока и запада на северо-восток. Фрегатам же следовало идти почти строго против ветра на юго-запад. Однако через полтора месяца после захода в Батавию «Ля Дофин» и «Ля Верди» бросили якоря у острова Родригес, от которого было не более трехсот миль до острова Иль-де-Франс (Маврикий) – ближайшей цели предпринятого перехода. Остров Родригес был самым восточным из трех островов, открытых в XVI столетии португальским мореплавателем Педру ди Маскареньясом и названных тогда же в его честь вместе с островом Маврикий Маскаренскими островами.

16 марта 1772 года корабли пришли к французскому острову Иль-де-Франс (Маврикий), в Порт-Луи запаслись водой. Камчатские беглецы наконец-то добрались до Франции. Но пока это был лишь французский остров, расположенный в юго-западной части Индийского океана, примерно в 900 км к востоку от Мадагаскара. Необитаемый остров Маврикий был открыт в начале XVI века португальцами. В 1598 году остров был занят голландцами. В 1715 году остров переходит во владение Франции и переименовывается в Иль-де-Франс. В 1735 году французы сделали Порт-Луи административным центром Маврикия, и он превратился в важный пункт снабжения для французских кораблей, шедших к мысу Доброй Надежды. Город получил название «Порт-Луи» в честь короля Франции Людовика XV.

Между тем беглецы стали первыми русскими, которые пересекли экватор и переплыли Индийский океан, следуя с востока на запад. Напомним, что в 1763—1764 годах на корабле «Спикей» Ост-Индской компании совершили поход к берегам Бразилии и Индии два русских морских офицера: мичман Н. Полубояринов и унтер-лейтенант Т. Козлянинов. Им суждено было стать первыми русскими, которые пересекли экватор (но следуя с запада на восток). Мичман Никифор Полубояринов вел журнал, который и донес до потомков впечатления от этого полуторагодового плавания. За этими российскими первопроходцами в те же годы ходили в Индию флотские офицеры Прохор Алисов и Иван Салманов – на корабле «Король Британии», также Ост-Индской компании, и Николай Толубеев и Федор Дубасов – на английских военных судах.