— Сомневаюсь. Ты ездишь чисто по-мужски.

— Хвала господу и за это! А то я сам уже начал путать, какие привычки у меня женские, а какие мужские. Не хотелось бы превратиться в еще одного сэра Невила.

— Это вряд ли возможно, пока ты вздыхаешь по своей маленькой зануде.

— Ах, Софи! — с жаром воскликнул Вэл. — Эта любовь погубит меня.

— Надеюсь, что нет, Вэл, — очень серьезно произнес Фелан.

Ханниган появился в дверях с обычным непроницаемым выражением лица. Фелан давно привык к его угрюмому виду, ведь они десять лет путешествовали — еще с тех пор, как Фелан служил в армии. А вот Вэл с непривычки каждый раз нервно вздрагивал.

— Я могу отправляться, сэр, — сообщил Ханниган. — Вещи я оставил под дверью мисс — она отказалась открывать. Ясно дала мне понять, чтобы я занимался своими собственными делами.

— И что, она очень ругалась? — поинтересовался с улыбкой Вэл.

— На нескольких языках, — невозмутимо подтвердил Ханниган.

— Да, с этой девицей тебе придется повозиться, — сказал Вэл брату. — И слава богу.

— Почему это «слава богу»? — насторожился Фелан.

— Я приветствую все, что способно развеять нашу скуку. А если девчонка будет тебя забавлять, ты перестанешь уговаривать меня уехать. К тому же, думаю, победа все равно останется за тобой.

— Я ценю твое мнение обо мне, брат, — кривовато усмехнувшись, сказал Фелан. — И искренне надеюсь, что ты не ошибся.

После того как ушли Ханниган и Вэл, Фелан неторопливо закончил завтракать. День был солнечным и теплым, почти безветренным, и он позволил себе понаслаждаться несколько минут видом из окна, прежде чем покинуть кухню и отправиться в глубь дома.

Комната Джульетты находилась в конце коридора, и одежда, которую принес Ханниган, по-прежнему лежала аккуратно сложенная на полу перед дверью. Фелан громко постучал:

— У тебя есть пять минут, чтобы одеться, мой юный Джулиан. Твой костюм ждет тебя…

— Идите вы к дьяволу!

Ее голос был полон ярости, в нем совсем не слышалось слез, и Фелан с удовольствием отметил это: он всегда ненавидел женские слезы. К счастью, Джульетта не из тех, кто станет долго рыдать от отчаяния. Она вообще не похожа была на женщину, которая часто плачет. А то, что он видел прошлой ночью, наверняка было досадным исключением.

— Пять минут, — повторил он. — Или я войду и одену тебя сам. Мне это, возможно, понравится, но тебе — вряд ли.

Она ответила по-арабски таким грязным ругательством, что Фелан был просто потрясен. Хотя в то же время вся эта ситуация продолжала забавлять его.

— Ты права, — ответил он на том же языке. — Мой отец и вправду был блудливым ослом, но сомневаюсь, чтобы он лакомился свиным пометом. А вот мать, насколько мне известно, никогда не спаривалась с верблюдами.

За дверью наступила напряженная тишина.

— Пять минут! — напомнил Фелан и, посвистывая, направился прочь.

Он говорил по-арабски! Причем гораздо лучше, чем она. Джульетта могла лишь повторить много раз слышанные проклятия, а мистер Рэмси действительно разговаривал на этом языке. Но откуда джентльмену из английской деревушки знать арабский?

Девушка подождала, прислушиваясь к звуку удаляющихся шагов, и только тогда подошла к двери. Она еще с вечера подперла ее стулом, но Рэмси, несомненно, не составило бы труда вышибить дверь, если бы он твердо решил это сделать. И можно было не сомневаться: он не станет ждать ни секундой дольше обещанных пяти минут.

Она уже устала ругаться. Сначала брань помогала справиться с отчаянием, но потом это средство перестало действовать. В конце концов Джульетта решила, что ничего не добьется, оставаясь в своей комнате и злясь на весь свет. Она досчитала до шестидесяти, затем завернулась в одеяло, осторожно отодвинула стул и приоткрыла дверь. Одежда лежала на полу аккуратной стопкой. Схватив ее, Джульетта захлопнула за собой дверь — и замерла в изумлении. Это была мужская одежда! Она ожидала, что Рэмси в лучшем случае заставит ее носить скромные платья горничных. А в худшем — что-нибудь вульгарно-красное, как у проституток. Но она была несправедлива к этому человеку. Перед ней лежало что-то вроде костюма школьника — черные бриджи и жилеты, белые рубашки. Три смены одежды — какая роскошь! И превосходное нижнее белье.

Вот только не было полоски ткани, чтобы спрятать под нею грудь.

Джульетта критически оглядела эту часть своего тела. Конечно, грудь не такая уж большая, но, бесспорно, с мужской ее не перепутаешь. Хотя Джульетта и считала себя плоской, приходилось признать, что грудь у нее побольше, чем у белокурой миссис Рэмси. Джульетта знала, что мужчины придают большое значение женской груди, и ей ни в чем не хотелось соперничать с хозяйкой.

Она быстро оделась и только потом умылась — на случай, если ее хозяину вдруг придет в голову выполнить свою угрозу. Прошло не пять, а целых десять минут, прежде чем она снова открыла дверь и столкнулась на пороге с мистером Рэмси.

Джульетта понятия не имела, как она выглядит: ей отвели очень удобную комнату, но в ней не было зеркала. По лицу Рэмси также ничего не возможно было понять. Этот человек умел хранить при себе свои мысли; неудивительно, что она даже не поняла, что ему удалось раскрыть ее обман. Он только коротко кивнул, окинув девушку взглядом.

— Я так и думал, что в этой одежде тебе будет удобнее.

— Но где вы взяли это? — Она больше не собиралась добавлять «сэр».

— Ханниган обладает массой талантов. Я просто говорю ему, в чем нуждаюсь, и он приносит. Я давно обнаружил, что не всегда стоит интересоваться источниками его приобретений.

— А часто ли он приносит вам серьги с жемчугом и бриллиантами?

Рэмси и бровью не повел.

— Последние несколько лет я не просил его ни о чем подобном. А тебе хочется сережки, милая Джульетта? Ну что ж, пожалуй, я их тебе подарю. Но это придется заслужить.

Джульетта перебрала в памяти несколько ругательств по-гречески, но в последний момент передумала. Если этот человек говорит по-арабски, то, наверное, знает и другие языки. А она на свой вопрос все равно не получит прямого ответа, пока Рэмси не будет готов дать ей такой ответ.

— И чего же вы от меня хотите?

Фелан задумался, прислонившись к стене. Он действительно был очень необычным англичанином, совсем непохожим на военных, с которыми общался ее отец. И уж никак не похожим на ее мужа.

— Это зависит…

— От чего же?

— От моего настроения. И от твоего поведения. Пока что Дульси требуется помощь на кухне.

— Вы сказали ей, кто я на самом деле?

— Дульси всегда это знала. Весь дом был в курсе твоего маскарада.

— Тогда почему же вы принесли мне это? — удивленно спросила она, показав на бриджи.