Витри назвал цену.

– Дороговато, – покачал годовой крестьянин. – Разве если скинете треть…

Витри взглянул на Шемму:

– Скинем?

– Еще чего! – уперся Шемма. – Я своего Буцека за бесценок не отдам. Это ж золото, а не конь! Не нужда бы, век бы не продал.

Крестьянин еще раз оглядел коня.

– Ну хоть четверть скиньте.

Но Шемма стоял твердо:

– Не нравится, вон тех покупайте, господских. Я своему Буцеку цену знаю.

– Что те-то! Были бы и деньги, не купил бы. В хозяйстве от них забот много, а толку мало. – Крестьянин вздохнул. – Таких-то, как ваш, сейчас никто не продает – урожай скоро убирать. Поздней осенью я бы его за полцены купил, да конь сейчас нужен. Скинули бы хоть чуть-чуть, а то мне седло еще покупать надо.

Витри вспомнил про седло, которое осталось в конюшне.

– Шемма, зачем тебе седло без коня? Отдадим его с седлом?! – Он повернулся к крестьянину:

– За эту цену, с седлом, пойдет?

– Ладно уж, пойдет, – согласился крестьянин. – Дороговато, однако.

Все трое пошли в гостиницу за седлом. Пока крестьянин отсчитывал деньги, Шемма вынес седло и в последний раз заседлал Буцека.

– Только уж вы не обижайте его, он послушный, – попросил он, передавая повод крестьянину. – И хлебца, хлебца не забывайте давать.

– Зачем обижать, чай не чужой теперь. – Крестьянин порылся в мешке, вынул кусок хлеба и угостил коня. Тот с удовольствием взял хлеб. – Буцеком, значит, зовут?

– Буцеком, – подтвердил Шемма.

– Ну, Буцек, пойдем. Счастливо, парни!

Шемма смотрел им вслед, пока они не скрылись в толпе. Витри, увидев, что табунщик чуть не плачет, решил отвлечь его чем-нибудь приятным.

– Ладно, Шемма. Идем-ка пообедаем. Но тот только махнул рукой.

На другой день в город вернулся Тифен с товаром. Три тяжело нагруженные подводы проехали мимо гостиницы и остановились у ворот его дома.

Тоссен, знавший, что лоанцы дожидаются купца, послал парня сообщить им об этом.

Витри и Шемма были рады. За прошедшие дни они побывали еще у нескольких магов и убедились, что никто из них не умеет возвращать силу алтарям. Все их надежды теперь были связаны с Равенором, на которого единодушно ссылались цитионские маги.

Они пошли к Тифену утром, сразу после завтрака. Слуга, открывший дверь, доложил о них купцу, а затем проводил в гостиную на втором этаже. Вскоре к ним вошел мужчина, очень похожий на того, с которым они разговаривали в прошлый раз, но выглядевший лет на двадцать старше.

– Эти? – спросил он слугу.

– Они.

Мужчина подошел к лоанцам:

– Я – Тифен. Говорите, мальчики.

– У вас найдется немного времени для нас? – обратился к нему Витри.

– Немного найдется. Рассказывайте о вашем деле – и покороче, если можно.

Витри, наученный разговором с Гураттой, оставил сельскую привычку начинать издалека и в двух словах рассказал купцу об алтаре. Тифен слушал его внимательно, но без малейшего выражения сочувствия. Почти потеряв надежду, Витри закончил рассказ просьбой о рекомендации к Равенору.

Но Тифен вовсе не был так бессердечен, как показалось Витри.

Многолетняя купеческая жизнь приучила его скрывать свои чувства и верно оценивать людей с первого взгляда. Глядя на двух оробевших, потерявшихся пареньков, он живо представил лоанское село, старенького колдуна и поля, нуждающиеся в поливе.

– Я лично незнаком с Равенором, хотя много слышал о нем, – сказал он лоанцам. – Его слуги иногда покупают у меня. Равенор живет замкнуто, я не знаю никого, кто знаком с ним ближе.

– Что вы нам посоветуете? – спросил его Витри.

– Увы, ничего. Был бы здесь мой младший сын, Альмарен, он мог бы что-нибудь придумать. Но он сейчас далеко, в Тире.

– Мы должны встретиться с Равенором, – сказал Витри, – но нас могут не допустить к нему без вашего письма.

– С моим письмом вас тоже могут не допустить к нему. Но так и быть, я напишу это письмо. Надеюсь, что оно поможет вам.

Купец сел за стол писать письмо. Закончив, он сложил лист бумаги текстом внутрь, запечатал перстнем и подал Витри.

– Может, вам нужны деньги? – спросил он. – Говорите, не стесняйтесь.

– Мы продали коня, – сказал Витри. – Нам хватит денег на еду и гостиницу, но мы не знаем, сколько потребует Равенор за восстановление алтаря.

– Равенору не нужны ваши медяки, мальчики. Он может купить полгорода, если захочет. Либо он ваше дело сделает бесплатно, либо не сделает – одно из двух.

– Как же нам быть, если не сделает?

– Приходите ко мне. – Тифен в первый раз за все время разговора улыбнулся. – Вместе и решим, как быть.

Логнцы вышли от Тифена окрыленные и сразу же отправились туда, где стоял дворец Равенора. Дворец был обнесен высокой стеной с наглухо закрытыми воротами. В воротах виднелось смотровое окошко, тоже закрытое наглухо. Ни колокольчика, ни дверного молотка на них не было.

Витри постучал кулаком в ворота. Окошко неожиданно быстро открылось, и в нем показалась длинная, чопорная физиономия слуги.

– Здесь подают один раз в день, после ужина. А сейчас уходите. Его светлость не любит шума.

– У нас есть дело к Равенору, – поспешно сказал Витри.

– К кому?! – Слуга на мгновение потерял дар речи. – К его светлости, вы хотите сказать?

– Да, конечно, – торопливо поправился Витри.

– Это дело касается вас или его светлости? Витри затруднился с ответом.

– Нас, пожалуй.

– Его светлость приказал не беспокоить его. – Длинная физиономия слуги вытянулась еще больше. – Он слишком занят, чтобы возиться со всякими оборванцами.

– Вот письмо от господина Тифена. – Витри протянул в окошко запечатанное письмо. Слуга долго изучал печать.

– Я передам письмо его светлости, – сказал он неуверенно. – Если это какой-нибудь пустяк, его светлость может разгневаться.

– Это очень важно, – заверил его Витри.

– Приходите завтра после полудня, я вам Скажу решение его светлости.

Окошко захлопнулось. Витри и Шемма переглянулись. Им стало понятно, почему Тифен не был уверен в пользе своей рекомендации.

В назначенное время Витри и Шемма пришли ко дворцу Равенора.

Вчерашний привратник сообщил им, что его светлость желает видеть их после обеда. Чуть позже ворота открылись и слуга впустил лоанцев внутрь.

Войдя и оглядевшись, лоанцы замерли от восхищения. Дворец из белого мрамора раскинулся перед ними застывшим напевом древней мелодии. Он неотразимо действовал даже на них, не имеющих понятия о законах архитектуры.