Оливеру не терпелось продолжить свой рассказ:

— Позвольте признаться вам, капитан, всю вчерашнюю ночь меня мучили кошмары. Я все никак не мог отделаться от мысли об этой несчастной женщине, лежащей на мостовой.

Капитан Ши сочувственно улыбнулся и кивнул, побуждая Оливера продолжать.

— Я хочу сказать, — добавил Оливер, — как я уже говорил Бетти... — тут он перевел дух и пояснил: — Бетти — это моя жена. Как я уже говорил ей, эта бедная женщина, наверное, вышла из дома по делу, может, ей просто надо было сходить на почту, и она даже не подозревала, что ей больше не суждено вернуться домой...

— Почему вы решили, что она шла на почту? — встрепенулся капитан Ши.

— Потому что у нее под мышкой был плотный коричневый конверт с напечатанным адресом.

— Вы в этом уверены?

— Да, я уверен. Мне показалось, что конверт начал выскальзывать у нее из-под мышки, потому что, как только свет переменился, она начала оборачиваться, а потом потеряла равновесие. Мужчина, стоявший позади нее, попытался ей помочь, как мне показалось, вот почему конверт оказался у него в руках. Та старуха все неправильно поняла. Интересно, отправил он ее письмо? Я бы на его месте так и поступил.

— Вы его хорошо рассмотрели — этого мужчину, который взял конверт? — спросил Ши.

— Нет, я не мог отвести глаз от миссис Уэллс.

— Но человек, который взял конверт... он пытался помочь ей?

— Я... не уверен. Многие отвернулись, одной женщине чуть не стало дурно. Да, кто-то из мужчин пытался помочь, но в основном они только кричали остальным, что надо держаться подальше от края тротуара.

— Вы не помните, как выглядел тот мужчина, что взял конверт и пытался, по вашим словам, помочь миссис Уэллс удержаться на тротуаре?

— Ну... он был в пальто... По-моему, это был плащ, но хорошего качества... Мне даже кажется, что это был «Берберри»[14]. Во всяком случае, насколько мне помнится, это был настоящий габардин, а не простой дождевик. — Оливер был страшно горд своей наблюдательностью.

Когда он ушел, капитан Ши откинулся в кресле и скрестил руки на груди. Внутреннее чутье подсказывало, что есть связь между заявлением Хильды Джонсон о мужчине, который толкнул Кэролин Уэллс под машину, и ее собственной насильственной смертью несколько часов спустя. Но никто из остальных очевидцев не подтвердил показаний Хильды. И нельзя было исключить вероятность того, что появление Хильды на телеэкране привлекло к ней внимание какого-нибудь ненормального.

«В таком случае, — сказал он себе, — как многие другие жертвы обстоятельств, Хильда Джонсон и Кэролин Уэллс просто оказались не в то время не в том месте».

В среду утром Даг Лейтон выработал новую стратегию. Он знал, что придется приложить немало усилий, чтобы вернуть себе расположение Джейн Клаузен еще до начала предстоящей поездки, но, проведя бессонную ночь, к утру подготовил специальный план.

Как часто за прошедшие годы мать просила его, объясняла, растолковывала, умоляла со слезами на глазах, чтобы он избегал неприятностей.

— Смотри, как твой отец загубил свою жизнь, Даг. Не будь таким, как он, — говорила она. — Бери пример со своих кузенов.

«Как же, держи карман, — с досадой подумал Даг, сбрасывая одеяло и вылезая из постели. — Бери пример с кузенов! С кузенов, у которых за плечами поколения денежных мешков! Им не приходилось выбивать себе стипендии на учебу, они ногой открывали дверь в любую, самую престижную школу!»

Стипендии... Даг улыбнулся, вспомнив о них. Нелегко было вести в этой игре. К счастью, он был достаточно умен, чтобы держать успеваемость на должном уровне, хотя иногда для этого приходилось по ночам вламываться в профессорские кабинеты и подсматривать ответы на экзаменационные вопросы.

Ему вспомнилась преподавательница математики в выпускном классе средней школы, застукавшая его в учительской. Он сумел тогда заморочить старухе голову: заявил, что ему передали, будто она срочно вызывает его к себе, и спросил, что случилось. В конце концов она извинилась и сказала, что ученики, у которых на носу выпускные экзамены, могли бы найти более подходящее занятие, чем глупые розыгрыши.

Красноречие всегда помогало ему выпутываться из затруднительных ситуаций. Правда, сейчас на кону стояло нечто большее, чем ответы на экзаменационный тест. На этот раз ставки в игре были непомерно высоки.

Он знал, что миссис Клаузен всегда рано завтракает и, если у нее не назначена деловая встреча или визит к врачу, позволяет себе задержаться подольше за второй чашечкой кофе, сидя за маленьким столиком у окна столовой. Она как-то раз призналась ему, что любит смотреть на высокий прилив на Ист-ривер, ее это успокаивает.

— Вся наша жизнь подобна приливам и отливам, Дуглас, — сказала она ему в тот раз. — Когда мне становится грустно, я гляжу на реку и сразу вспоминаю, что ход событий мне неподвластен.

Она охотно соглашалась, когда он время от времени звонил ей с просьбой обсудить ту или иную заявку на субсидию за чашкой кофе в неформальной обстановке, еще до того, как ее поставят в повестку дня очередного заседания. По всем вопросам, за исключением одного, он давал здравые советы. Она привыкла доверять ему и полагаться на его мнение. Только по одному делу он ее дезинформировал, но сделал это так осторожно, что у нее не было причин в чем-либо его заподозрить.

«У Джейн Кляузен не осталось близких людей», — напомнил он себе, приняв душ и надев тщательно отобранный строгий темно-синий костюм. Еще один промах: вчера на заседании он был в куртке и спортивных брюках. Непростительная ошибка! А ведь знал, что миссис Клаузен не одобряет вольного стиля в одежде на официальных мероприятиях.

«У меня было слишком много забот в последнее время, — с досадой сказал себе Даг в собственное оправдание. — Ничего, Джейн Клаузен одинока и к тому же больна. Ее нетрудно будет успокоить».

В такси по дороге на Бикмен-плейс он скрупулезно прорепетировал всю историю, которую собирался ей рассказать.

Консьерж настоял, что доложит о его приходе, хотя он сказал, что его ждут. Когда он вышел из лифта, экономка уже поджидала у входа, держа дверь квартиры приоткрытой. В ее голосе звучала нервозность, когда она сказала, что миссис Клаузен плохо себя чувствует, и предложила оставить сообщение.

— Вера, мне необходимо повидать миссис Клаузен, я ее надолго не задержу, — сказал Дуглас тихим, но не допускающим возражений голосом. — Я знаю, что она завтракает. Вчера во время заседания ей стало нехорошо, но она расстроилась, когда я умолял ее вызвать доктора. Вы же знаете, какой она бывает, когда ей больно.

Заметив растерянность на лице Веры, он шепотом добавил: