– Ой, ой, ой… – Ольга Васильевна начала с проявления чувств, а продолжила, хоть и кратко, но уже более информативно, – звонил дежурный. Американец сбежал!

– Что?! – мы с Игорем вскрикнули одновременно.

– Да, да, – Ольга Васильевна качала головой в знак подтверждения своих слов, – в окно выпрыгнул…

– Как? В какое окно?!. – до меня никак не доходил смысл случившегося.

– Бойко решил то ли допросить этого американского злодія[5], то ли «за жизнь» с ним поговорить, точно не знаю, – продолжила Ольга Васильевна, – но не сам спустился в ИВС, а попросил, чтобы того к нему в кабинет доставили. Так сказать, беседовать в приличных условиях. Они разговаривали уже довольно долго, когда американец внезапно вскочил на ноги, подбежал к открытому окну и в мгновение ока выскочил…

– Но кабинет Бойко на третьем этаже, – недоумевала я, – как этому бандиту удалось удачно приземлиться и сбежать?

– На третьем-то на третьем, – поясняла Ольга Васильевна, – да только к зданию ГУВД, как раз на той стороне, где расположен кабинет Бойко, примыкает двухэтажный жилой дом, на крышу которого и спрыгнул этот бес, спустился по пожарной лестнице во двор, а оттуда – в проходные дворы, и… был таков. В общем, Бойко, Старыш и конвоир, сопровождавший американца, пока в себя пришли от неожиданности, того и след простыл…

– Погодите, Ольга Васильевна, а как же наручники? Он, что ухитрился в наручниках все эти действия так быстро произвести? – вопросы Игоря, как и мои предыдущие, несли на себе печать недоумения. Казалось, это чувство овладело нами надолго.

– Так, Бойко решил все обставить, как «в лучших домах». Дескать, у вас, американцев, демократия уже двести лет, но и мы «не лыком шиты». Что такое гуманное отношение к преступникам не только знаем, но и на практике применяем, вот и снял с того наручники, – доходчиво объяснила Ольга Васильевна.

– Какой дурак!.. – сказала я с сожалением, – а ведь классный опер… был. Что на него нашло? О чем только думал? И что теперь с ним будет? – все мои вопросы были риторическими. Игорь смотрел на меня взглядом абсолютного согласия.

Ольга Васильевна, выполнив свою миссию по оповещению сотрудников, убежала в приемную, где уже порядочно долго трезвонил телефон, а мы с Игорем, окутанные раздумьями сразу по нескольким поводам, продолжали сидеть, изредка отхлебывая уже изрядно холодный кофе.

– Игорь, давайте вернемся к Вальеву, – попросила я.

– Да, – поднял на меня глаза Игорь.

– Я сейчас выпишу повестку Антону, а Вы, пожалуйста, сегодня же лично вручите ее ему и обратите внимание на его реакцию. Договорились?

– Конечно, Анна Павловна, – с готовностью согласился Игорь, продолжая параллельно думать о другом. Скорее всего, об этой злосчастной истории с Бойко, на голову которого должны пасть такие нешуточные шишки, что ему можно было искренне посочувствовать.

Примерно через час Игорь позвонил мне и сообщил, что нашел Вальева Антона и вручил тому повестку. Никакой особенной реакции тот не проявил. Он был спокоен.

Однако особая реакция все-таки последовала. Еще через пол часа мне позвонил сам Антон и попросил о встрече сегодня же.

Я возликовала, так как предположила (с уверенностью), что Антон не выдержал мук совести и хочет дать признательные показания, иначе, зачем ему приходить ко мне сегодня, если я уже вызвала его назавтра?

«Следовательно, мне придется его задерживать, значит, мне понадобится хотя бы один милиционер» – думала я про себя.

Я догадывалась, что сейчас происходит в ГУВД и что там каждый человек на счету. Я чувствовала, в каком настроении сейчас Астахов, и я знала, что ему лучше не попадаться под горячую руку, но у меня не было другого выхода. Когда он поднял трубку телефона и сказал свое отрывистое «Да», у меня душа убежала в пятки, но я тут же вернула ее на место (не без пинков, надо признаться), и извиняюще-просительно промолвила:

– Виталий, я все понимаю, но мне через час очень-очень нужен хоть какой-нибудь, пусть самый завалящий, милиционер. Главное, чтобы в форме и с кобурой, пусть даже без оружия, но обязательно с наручниками.

Виталий выслушал меня молча. Ничего не спрашивая, в том же отрывистом тоне через секунду размышлений он вымолвил только одно: «Будет», и тут же положил трубку.

Астахов выполнил свое обещание, и буквально минут за десять до появления Вальева ко мне в дверь постучали, а затем вошли. Передо мной стоял тот самый, как я просила, самый завалящий милиционер. Щуплое юное существо, видимо, не так давно отслужившее в армии и находящееся в поиске путей дальнейшей жизни, потому на время прибившееся к милиции для прощупывания смысла одного из таких путей. Я объяснила существу, что от него потребуется, когда я подам знак, надеть на задержанного наручники и затем доставить того без эксцессов в ИВС. Существо ответило, что ему все ясно, и мне очень хотелось в это поверить. Однако в его глазах осел такой мальчишеский испуг, видимо, от того эксцесса, который уже случился в ГУВД, что мне пришлось задуматься. К счастью, у меня на пороге опять появился Игорь, и я попросила его содействия. Все-таки, два, пусть даже юных существа, это не одно. Два всегда больше одного.

Вальев Антон пришел в назначенное время, как мы с ним договаривались по телефону. Он был так же, как и на первом допросе, тих и спокоен. Однако, опережая все мои вопросы, сказал, что хочет оформить явку с повинной (как я и предполагала), и рассказал следующее:

– Мы с Катей познакомились давно, когда она еще школьницей была. Ходила в десятый класс. Мы встречались, планировали пожениться… Но, когда из зоны вернулся Валера, все пошло кувырком. Я знал, что она ему всегда нравилась, что он и на кражу то пошел из-за нее. Те побрякушки, что он в магазине украл, он ей, Кате, хотел подарить, чтобы она, наконец, на него внимание обратила.

Антон замолчал, но ненадолго. Через секунду продолжил:

– Валерку в детстве все баловали… Мама, бабушка… Когда мы были еще детьми, из семьи ушел отец. Маму это подкосило, она стала часто болеть, и вообще интерес к жизни потеряла, только одного Валерку и видела… Сильно жалела его, считая себя виноватой в том, что он в таком возрасте уже лишен отцовского внимания. Я был старше, кое-что уже понимал. Хотел облегчить маме ее страдания, поэтому не перечил ей, когда она все позволяла Валере, не ругала его, не наказывала сначала за детские шалости, а затем уже и за те, которые трудно назвать детскими и безобидными… Когда Валерку посадили, мама слегла окончательно и вскоре… умерла, так и не дождавшись его возвращения…

Я налила воды и поставила стакан на стол перед Антоном. Он взял его в руки, но пить не стал, немного подержал, о чем-то задумавшись, после чего, что-то вспомнив, поставил стакан на стол и продолжил свой рассказ:

– Валера вернулся из зоны и стал буквально преследовать Катю. Он говорил ей не только о своих чувствах, но и обвинял ее в том, что его посадили из-за нее. Я пытался с ним говорить, но меня он также обвинял… Говорил, что я специально его от зоны не отмазал, чтобы Катю у него увести. Утверждал, что я предал его… и так далее. Не знаю, что еще он говорил Кате, и как ему удалось уговорить ее, но вскоре она порвала со мной отношения и объявила, что выходит замуж за Валеру. Они поженились, но их жизнь была… адом, даже рождение дочери не помогло и не осчастливило их. Валера страшно ревновал Катю, регулярно устраивал скандалы, избивал ее… Потом сам же страдал от этого, просил у нее прощенье… Она прощала, а через некоторое время все опять повторялось…