— А кто отшил?

— Мюллер, — ответил Джейк.

Берни нахмурился.

— Фред Мюллер? Он хороший человек. Кадровый военный.

— Знаю. Ему сказали держать язык за зубами, вот он и держит. Послушайте, я его не виню. Ему нужно срок дослужить, и ему не нужны проблемы. Возможно, он считает, что я лишний геморрой в заднице.

— Возможно.

— Но к чему это умалчивать? Он обещает мне эксклюзивную информацию и вручает донесение о потерях. Но не полное. Одного листа не хватает. — Джейк помолчал. — Такие штучки, как в правило, в стиле окружного прокурора.

Берни улыбнулся:

— Так почему вы пришли ко мне?

— Потому что вы были окружным прокурором. А бывших окружных прокуроров, по-моему, не бывает. Тут что-то не так. Нутром чую.

Берни окинул его взглядом:

— Лично я пока ничего не чувствую.

— Нет? Тогда слушайте. Мюллер хочет, чтобы я думал, что труп был простым солдатом, который зарабатывал несколько баксов на стороне. Ладно, не очень симпатично, но в общем ничего особенно. Но он не был простым солдатом. ДОБ — это Департамент общественной безопасности, не так ли?

— Именно так и записано в табеле, — медленно произнес Берни.

— И так отмечено в донесении о потерях. ДОБ. Он был одним из вас. Вы когда-нибудь видели, чтобы департаменту полиции было наплевать на смерть полицейского? Такие организации своих не бросают.

Берни снова посмотрел на него, а затем потянулся за чашкой кофе.

— Мы не совсем департамент полиции, как вам известно, — сказал он осторожно. — Это не одно и то же.

— Но вы курируете нашу военную полицию, местную полицию, вы отвечаете за закон и порядок. Как бы там ни было.

— Я ничего не курирую. Вы обратились не к тому человеку. Я — спецотдел. Я только…

— Охотитесь за крысами. Знаю. Но вы все равно в этом департаменте. Вы должны знать людей. В любом случае, вы единственный, кого я знаю. Вот так.

Берни отпил кофе.

— Берлинский ДОБ?

— Нет, он прилетел из Франкфурта. Кстати, еще один интересный момент.

— Тогда ничего странного, что Фред отправил его обратно. А документ переложил в чужие входящие. Это в стиле ВА. — Он помолчал. — Послушайте, у меня нет на это времени, что бы там ни было. Вам нужно обратиться в ДУР Департамент уголовного розыска.

Джейк покачал головой.

— ДУР подчиняется армии, а не военной администрации. И занимается ночной поножовщиной. А это дело ведет общественная безопасность. — Он вынул листки из кармана. — Вот, взгляните.

Берни рукой остановил его.

— Нет. Я серьезно. У меня нет времени.

— Чужие входящие, — сказал Джейк.

Берни поставил чашку и вздохнул.

— А что вас, собственно, интересует?

— Почему никто не хочет узнать, что произошло. Официальная версия звучит так: русские мародерствуют, а мы только присваиваем несколько сувениров. Я и сам так излагал. А общественная безопасность? Последнее место, где ожидаешь найти паршивую овцу. Не та отара. Я полагаю, что работал он по-крупному, а не просто сплавлял блоки сигарет, и бьюсь об заклад — так думает и Мюллер. Разница в том, что он не хочет выяснять, а я хочу. Так поступил бы и окружной прокурор. Человека убили.

Берни взъерошил густые волнистые волосы и встал, будто стул его стесняет. Положив папку на стопу документов, он перешел к другой, делая вид, что занят.

— Здесь я не окружной прокурор, — наконец сказал он. — Я тоже военная администрация. Знаете, может, Фред и прав. Парень закрыл собственное дело. Может, нам от этого будет только лучше.

— За исключением одного. А если он действовал не один? Человек приезжает в Берлин заключить сделку и оказывается убитым. Так с кем он собирался встретиться?

— С русским, вы сами сказали. — Он перешел к другой стопке.

— Может быть. Но кто все это организовал? Он что, все делал в одиночку? В этой отаре должны быть и другие овцы. Вполне возможно, что у него были друзья. Такой бизнес делается по знакомству.

— Друзья в общественной безопасности? — спросил Берни, подняв взгляд.

— Где-нибудь. Так обычно работали в Чикаго.

— Так то ж в Чикаго, — сказал Берни, махнув рукой.

— И в Берлине. Везде одинаково, в той или иной степени. Здесь огромный город, полиции нет, и крутятся огромные деньги. Выложите такой сыр, и появятся всегдашние мыши. А вскоре и тот, кто все организует, чтобы самому хапнуть побольше. Обычный процесс. Вопрос только в том, кем был Патрик Талли: мышкой или крысой, которая хапает больше.

— Кто?

— Патрик Талли. Убитый. — Джейк передал листок Берни. — Двадцать три года. Боится летать самолетом. Так зачем приезжать в Берлин? С кем он собирался встретиться?

Берни внимательно посмотрел на листок, затем на Джейка.

— Это донесение, — добавил Джейк. — Во всяком случае, половина. Может, другая половина что-то сможет рассказать.

— Я могу рассказать, — ровным голосом сообщил Берни, наконец остановившись. — Он собирался встретиться со мной.

— Что? — Слово для заполнения пауз — вот все, что он мог сказать, настолько удивился. На секунду оба замолчали. Берни снова взглянул на листок.

— Вчера, — сказал он спокойно, размышляя вслух. — Вот почему я отменил встречу с вами. Он так и не появился. Я велел Майку быть начеку. Вероятно, он принял вас за него. Вот почему он привез вас сюда — мы для прессы закрыты.

— Талли собирался встретиться с вами? — спросил Джейк, все еще переваривая услышанное. — Не хотите сказать, зачем?

— Понятия не имею. — Он взглянул на него. — Это не отговорка. Я не знаю.

— Вы не спрашивали?

Берни пожал плечами:

— Люди приезжают из Франкфурта постоянно. Кто-нибудь из ДОБа просит встречи, что я должен ответить? Нет? В половине случаев им просто нужен предлог, чтобы прилететь в Берлин. Все хотят его посмотреть, но нужен повод для приезда. Так что они связываются с нами, напрашиваются на встречи, на которые ни у кого нет времени, а затем возвращаются к себе.

— С пятью тысячами долларов.

— Я ему их не давал, если вы об этом, — раздраженно ответил Берни. — Он не появился или вам нужно, чтобы и Майк подтвердил это?

— Не сердитесь. Я просто пытаюсь разобраться. Вы его не знали?

— Понятия не имел, кто он. ДОБ из Франкфурта, вот и все. Никогда с ним не сотрудничал. Я даже не знаю, работал ли он в спецотделе. Думаю, что смогу это выяснить. — Так, уже что-то. Все же в нем сидит окружной прокурор.

— Но что же он хотел, как вы думаете? Заявился просто так?