– Да, это просто эта… как ее… фигура речи. В общем, тут шлялись повсюду только эти придурки. – Ник скверно изобразил западный выговор. – Я вытащил свое верное лассо и начал гонять этих полудиких лошадок на бесполезных стебельках: марш туда, марш сюда!

– Серьезно, Ник, что у тебя за план? – спросила Элиза, глядя на дрожащие цветы.

– План? – переспросил Ник. – Да я просто время убивал, знаешь ли, ожидая вас, ребята. Никакого плана у меня не было.

– Конечно, не было, – сказал Аджай.

– Но я подумал, что из них может получиться шикарная собачья упряжка.

– Здесь нет снега, и они движутся со скоростью три мили в час, – сказал Уилл.

– Это верно. – Ник кивнул и ненадолго задумался. – Пожалуй, все зависит от того, насколько мы торопимся. И мы все еще можем наткнуться на снег – где-нибудь. А где мы, кстати? На Амазонке?

– Ты уже много лет сидишь на Амазонке5, – сказал Аджай.

– Мы в Небытии, – сказала Элиза.

– О, значит, портал сработал? Здорово! И что теперь? Чувак, я страшно голоден. Хорошо, что мы прихватили с собой кое-что, но я подумал, что надо определить паек, поэтому хавать не стал. И поискал, но не нашел ничего съедобного. А вы?

– А что ты думал найти, магазин сэндвичей? – спросил Аджай.

– Верно, как у капитана Науки6. Я скорее думал об орехах и ягодах. Знаете, еда джунглей.

– Он совершенно не понимает иронии, – сказал Аджай Элизе, покачав головой.

– Да, конечно, валяй, прикалывайся надо мной, только, если в этих джунглях орехи величиной с эти петунии, я мог бы неделю прожить на одной фисташке.

– Если она не съест тебя первая, – сказал Уилл.

– Интересно, – заметил Ник, задумываясь.

Элиза подошла на несколько шагов ближе и стала разглядывать цветы. Они слегка отпрянули от нее, а когда она протянула к ним руки, две твари раскрыли лепестки и вроде как зашипели.

– Назад, солнышко! – крикнул Ник, снова дергая за веревку. – Итак, Уилл-медведь, кстати, о планах. Каков наш план?

Уилл не успел ответить. Элиза сказала:

– Они могут чувствовать.

– Конечно, могут, – согласился Аджай, подходя к Элизе, но держась подальше от цветов. – То, что гальваническая поверхность в растительном царстве реагирует на стимулы, – давно установленный факт.

– Я не говорю о местной реакции, – сказала Элиза. – Я думаю, эти существа могут оказаться разумными.

Ник достал из рюкзака и открыл пакетик арахиса.

– Конечно, они разумны, малышка. Ведь они ходят.

– Она сказала «разумные», а не «ходячие», – сказал Аджай. – То есть они могут ходить и думать. Как мы видим, одновременно, в отличие от тебя.

– Ха-ха! – сказал Ник. – Кто-нибудь хочет орешков? Обжарены в меду.

Аджай сунул руку в пакет и взял горсть.

– И что, Элиза? – спросил Уилл, глядя, как реагируют цветы на то, что он подошел к ней.

– Если они умеют думать, возможно, у них есть память. И, может, даже какая-то способность общаться…

– А то и речевой потенциал, – сказал Аджай; все посмотрели на него, и он добавил: – Это явно межвидовые гибриды, но невозможно сказать, с какими существами их скрестили, так что, я бы сказал, открываются любые возможности, нет?

– Хочешь говорить с ними? – спросил Ник, жуя и улыбаясь. – И что они нам скажут? «Чувак, у меня сегодня так ноют корни…» «Ужасно вкусный жук… О, да это бабочка!»

– Ник, ты не захватил с собой карту? – спросил Уилл. – На которой очень удачно отмечено, где находятся Дейв и тренер Джерико?

– Вот уж нет, – фыркнул Ник.

– Тогда, пожалуйста, помолчи, пока мы пытаемся что-то узнать у твоих любимцев, как ни странно это звучит. Но кнут и мачете держи под рукой, ладно?

– Это можно.

– Спасибо.

Изучая цветы, Аджай бросил в рот еще орехов.

– Каким может быть самый прямой путь к их сознанию? Если у них, конечно, есть сознание или хотя бы примитивный мозг.

Уилл и Элиза переглянулись: у них возникла одна и та же мысль.

«Хочешь попробовать?» – спросил он.

«Ты начинай, – ответила она. – Я еще перезаряжаюсь».

– Присматривай за ними, Ник, – сказал Уилл. – Хочу кое-что попробовать.

Он сделал несколько шагов к существам. Включил Сеть и сосредоточился на цветах. Лишив их внешней видимой поверхности, он теперь видел их сложно организованные биологические системы, жизненные силы циркулировали благодаря обширной сети клеточных взаимодействий. Вспомнив мультфильм, который недавно показывали на уроке биологии, он подумал, что цветы вроде бы поглощают углекислый газ и выделяют кислород. Как самые обычные растения.

Вот только…

Уилл сосредоточился только на одном цветке. За лепестками и отвратительными шипастыми мандибулами он увидел небольшую плотную массу величиной с мячик для гольфа. Растительно-зеленую, пульсирующую кинетической энергией, но проходящую цикл непрерывных изменений цвета: синий, желтый, намеки на оранжевый и пурпурный.

– Ник, замахнись на них мачете, – попросил Уилл.

Ник послушался. Цветы, как и раньше, в страхе отступили. И Уилл увидел, как через «мозг» этого цветка или его центральный процессор прошли волны красного и фиолетового цвета – реакция на физическую угрозу.

– Похоже, у них действительно есть что-то вроде мозга, – сказал Уилл.

– Я думаю о другой теории растительной жизни, интригующей, хотя и не доказанной и понятной только лишь посвященным, – сказал Аджай, заводя глаза вверх и влево, припоминая.

– Что за теория? – спросила Элиза.

– Она была очень распространена в Древнем мире. Связана с большинством неолитических культур, естественно, но, вероятно, не случайно стала и предметом современного научного обсуждения, когда мы подошли к изучению туземной практики шаманов с более современными методами.

– В чем суть? – спросил Уилл.

– В том, что вся растительная жизнь наделена способностью общаться невербально. Посредством того, что за неимением лучшего термина можно назвать «духовные частоты».

– Как это действует? – спросила Элиза.

– Никто не знает, это только теория. Но, если она верна, это может означать…