– Ладно, так и запишем: ты страшный человек.

… Потом мы поехали ко мне домой. Джош тут же прошел на кухню, что-нибудь состряпать на скорую руку. В холодильнике вдруг обнаружились целые горы продуктов. Наверное, мама – у нее есть ключи – заезжала днем. Тут и свежие овощи, и куски индейки, и горка сладких пирожков, а еще она оставила на кофейном столике маленький рождественский пирог. Джош начал крошить овощи, Иззи открыла вино, а я позвонила матери, чтобы поблагодарить ее и поздравить с Новым годом. Когда я наконец положила трубку, у Джоша уже была готова огромная кастрюля густого овощного варева, и мы с мисками на коленях уселись у телевизора.

– А твоя мама не заедет? – спросил Джош.

– Нет, я ее пригласила, но они с соседкой или с кем-то еще собираются посидеть у телевизора.

– С Бобом? – спросила Иззи.

– Может, и с Бобом. – Иногда мне кажется, что Иззи больше знает о моей матери, чем я.

Этот вечер – еще одна моя победа. Эфир со свадьбой в шоу «Секс с экс» длится целый час. Полчаса отведено на свадьбу, и еще полчаса на обычную программу. Я получила час лучшего эфирного времени в новогодние дни, и это настоящее завоевание. Кажется, Джош и Иззи эту передачу не одобряют, – ну, со стороны Джоша это настоящее лицемерие, ведь именно его рассказ вдохновил меня. И все же они должны признать, что передача просто отличная. Никто из них не пропустил ни одного шоу.

– Почему на ней платье с рисунком под леопарда? – спросила Иззи.

– Тсс. – Не подумайте, что меня смутили их слова, просто кончилась реклама, а из-за ее болтовни мы можем пропустить часть шоу.

У него серое лицо, губы сжаты. По лицу струится пот, а глаза мечут молнии. Он не знает, не может сказать точно. Спала она со своим бывшим или нет?

– Знаете, что я придумала, чтобы улучшить шоу? – спросила я.

– Закрыть его, – предложил Джош.

– Нет. – Я смотрю на него угрюмо. – Нужно сделать две музыкальные заставки для разных финалов. Одну для радости, а вторую для…

– Унижения? – перебивает Иззи.

– Разочарования? – предлагает Джош.

– Для грусти.

Их слова меня не смущают. Я вспоминаю канун Рождества и опухшее, заплаканное лицо Либби. Она-то думала, что ее слова будут для меня новостью. А выглядела она в точности как моя мать в тот день, когда от нас ушел отец. Я знаю об одиночестве все. Мне знакомы эмоции, которые выплескиваются на съемочной площадке, и я их не боюсь. Моей вины во всем этом нет, и у меня нет причин чувствовать себя неуютно. Я знаю, что партнеры тех, кто изменяет, одиноки, испуганы, обмануты и разочарованы. Но больше это с ними не повторится. Уверена, я делаю доброе дело. Лучше узнать все прямо сейчас, чем после того, как распишешься.

Мы съели суп, а я разогрела пирожки и нарезала рождественский пирог. Иззи вздыхает, охает и говорит, что больше не в силах съесть ни куска, а потом спрашивает, есть ли у меня соус с бренди для пудинга. Джош занялся напитками и разливает их с такой щедростью, будто это его собственная сперма. К девяти пятнадцати мы уже непристойно пьяны. Расчудесно!

– Спасибо за носки, – говорит Джош, целует меня в щеку и садится рядом со мной на диван. Я улыбаюсь и обнимаю его.

– На здоровье, – еще я купила ему несколько других подарков поинтереснее. Это игрушки для взрослого мальчика – карманный блокнот, швейцарский армейский нож и мобильный телефон, на который можно слать картинки. Но больше всего ему понравилась компьютерная гарнитура, через которую можно зайти на нужный веб-сайт, дав команду голосом. Он даже не возмутился, когда моя мать сказала: «А разве нельзя нажать на кнопку?» Его радость от этих подарков вновь подтвердила, что даже самый лучший мужчина неспособен стать взрослым. Носки – это просто шутка. Мы всегда дарим друг другу «семейные» подарки, потому что считаем, что нельзя быть друг другу ближе, чем мы. Джош подарил мне скалку, и пока кто-нибудь не придумает, как можно использовать ее в спальне, я вряд ли ею воспользуюсь. Мы предлагали Иззи присоединиться к нашей игре. В конце концов, Джош покупает «семейные» подарки сразу двум женщинам, а это очень правдоподобно. Иззи упорно отказывается, говорит, что это обесценивает традицию. Самое смешное, что она надеется, будто в один прекрасный день получит такие подарки от кого-нибудь другого.

– Какие подвиги ты совершишь в новом году, решила уже? – спрашивает Иззи, втискивая худой зад между Джошем и мной и слегка ерзая, так что нам приходится подвинуться. Я наливаю в рюмки еще бренди.

– Все, как обычно – сбавлю два кило, ограничу количество алкоголя до двух допустимых норм и буду выкуривать не больше двадцати сигарет в день. А ты?

– А я хочу стать холоднее с мужчинами.

Мы с Джошем слишком пьяны, чтобы пытаться скрыть смех, и чуть не подавились бренди. Свой я выплюнула обратно в рюмку, а неаккуратный Джош забрызгал им все мои подушки из кашемира. Мне так смешно, что сердиться я просто не могу.

– Что я такого сказала? – возмущается Иззи. Ну, она-то знает, в чем дело.

– Ты, по крайней мере, последовательна. То же самое ты говорила и год назад, и все предыдущие пять лет, – замечаю я.

Джош добрее меня.

– Если честно, мы все даем себе невыполнимые обещания. Ты хочешь меньше есть, пить и курить, Иззи – меньше любить, а я…

– А ты, как всегда, хочешь побольше трахаться, – говорим мы с Иззи хором. И смеемся. Это правда, а на правду нельзя обижаться.

– А что, если у нас все это получится? Что, если попробовать? – предлагаю я.

– Но я и вправду надеюсь больше трахаться, – говорит Джош с серьезным лицом. В его жизни столько секса, что непонятно, откуда он берет на это время. Чисто мужское поведение, разумеется, ролевая поведенческая модель.

– Нет, я хотела сказать, что в этом году мы могли бы задумать что-то другое – и выполнить это.

– Например, пробежать марафон, – предлагает Иззи.

– Раз ты этого хочешь – давай!

– А там можно встретить подходящего мужчину?

Я вздыхаю.

Мы пьем еще и еще, после бренди открыли виски, и все это поверх вина, которым запивали суп. О планах на год я, конечно, забываю, и вообще эти планы – последнее, что запомнилось. Я вытягиваю перед собой руку, но она плывет, расплывается, а Иззи и Джош ужасно смешные, они дают все новые и новые дурацкие обещания, но я не могу уследить за их мыслями. Голова у меня кружится, и как я ни стараюсь, не могу ухватиться ни за одну мысль. Всплывает серьезное лицо Бена, он что-то болтает о своей девушке и о том, простит ли она его неверность. Я посоветовала ему помалкивать об этом. Он смотрел в окно, как будто не слышал меня, и спрашивал, как ему простить самого себя. Я, наверное, действительно сильно пьяна, потому что лицо Бена превращается в лицо Айвора, а умоляющие глаза Айвора – в глаза Джо. Я трясу головой. Это все виски, моча дьявола – у меня от него всегда странные видения.