– Я просто не верю, что твоя голова способна выдавать такие вещи.

– По-твоему, я вру?

– Нет, раз все так, как ты говоришь. Но… Наверное, ты растешь, Кейт.

– Знаем мы эти дешевые комплименты.

– Это не комплименты. Кейт… Ты просто меня удивляешь. Ты все время меня удивляла.

– Жан, да ты не знал меня никогда!

Он смотрел на нее и, казалось, не слушал. Он разглядывал ее лицо и о чем-то напряженно думал, наморщив нос.

– Послушай, Кейт, – наконец не выдержал он. – Ты стала не похожа на себя совершенно. Ты повзрослела и сильно изменилась за это время. Что произошло? Новая любовь?

Кейт резанули последние слова, и она снова удивилась, почему это ее так волнует.

– Нет, Жан. Просто я разлюбила тебя. Вот ты наконец и заметил перемену.

– Не только в этом дело. Ты стала лучше. В тебе пропали эти дурацкие детские замашки. Могу поспорить, что ты не гоняешь больше на мотоцикле по ночам?

– Поспорь, поспорь. По ночам я сижу в эфире, а когда выходной – отсыпаюсь. А на мотоцикле не гоняла с тех пор, как живу в Париже.

– Браво! А как твой Бернар?

– Мой Бернар? – Кейт нежно вздохнула, вспомнив почему-то вчерашний вечер в машине. – Мой Бернар… Давай оставим моего Бернара в покое.

– Хорошо. – Жан встал. – Тем более мне пора. Ты – в какую сторону? Может, проводить?

– Не стоит. Жан, я совсем забываю добраться как-нибудь до Сандры и Барби. Как они?

– Переживают.

– За меня?

– Скорее «из-за» тебя. Ты даже ничего им не сказала. Они узнали только месяц спустя. И не зашла к ним. Звездная болезнь?

– Ну я же по ночам работаю…

– Передать им привет?

– Разумеется. Самый пламенный. – Кейт вдруг стало тошно. – Я пойду, Жан. Я опаздываю.

И она, спотыкаясь, выбежала из кафе, скрывшись в соседнем переулке.

Что произошло? Почему Жан ей так скучен и противен? Прошлое больше не волнует, а обида и месть забыты. Сегодня прекрасный вечер. Они с Морисом замечательно провели время, погуляли, пообщались, как будто и не были никогда любовниками и не ссорились. На работе ждет толпа ухажеров и девчонки с боулингом, в который все-таки решили идти сегодня. Но что же гложет ее душу? Какое-то странное одиночество. Как будто она в Париже осталась совсем одна. Неужели такое опустошение произошло из-за того, что она больше не любит Жана? Вряд ли.

Бернар? Да, скорее всего Бернар. Но не будет же она бегать за ним. Нет, надо держать себя в руках. Кейт заставляла себя проходить мимо телефонов, и с большим трудом, но все-таки обошла стороной улицу, где живет Бернар. Да что же это за наваждение?! Ей одиноко. Она опять одинока. А может, позвонить ему? Может, просто позвонить и спросить: я все еще могу рассчитывать на тебя, если что-то случится? Ну ведь это же такой простой вопрос!

Она не знала, да и не могла знать, что весь вечер Бернар просидел около телефона, печально глядя в стену. В какой-то момент он подошел к окну, вглядываясь в благоухающие весенние сумерки, но потом разочарованно сел обратно в кресло. Он тоже не знал, что в эту самую минуту Кейт постояла на перекрестке его улицы, подумала и понуро направилась в другую сторону…

А потом началось. Жан словно слетел с катушек. Он приходил за Кейт в университет, караулил ее на работе, почти всю ночь проводил у ее подъезда, пытаясь что-то доказать или выяснить, но она не понимала, что и зачем. Впрочем, ей было уже безразлично.

Он не может жить без нее. Он понял это только сейчас. Он слышит ее голос в эфире почти каждую ночь и не находит себе места. Интересно, где находит себе место Барби? – думала Кейт, слушая этот бред. Он готов повернуть все вспять. Он любит ее, он был просто безмозглый осел, когда променял ее на Барби. И все в этом духе. Кейт уже тошнило от всего этого. Он изводил ее постоянными ночными звонками, он напивался и кричал под окнами, что снова предлагает ей руку и сердце. И в доказательство своих слов однажды принес кольцо в коробочке, которую картинно открыл перед ней, стоя в грязи палисадника на одном колене. И, когда хозяйка квартиры пригрозила ей выселением из-за слишком шумных друзей, Кейт всерьез призадумалась: не переехать ли снова к деду? В личной жизни – все равно неопределенность, по ночам она и так теперь может выходить из дома под предлогом работы, на что ей отдельная квартира? Квартира, в которую она так и не пригласила Бернара…

– Мой Бернар, – повторяла она едва слышно на лекциях и не сводила с него глаз, тогда как он старался вообще не поворачиваться в ее сторону.

– Мой Бернар, – шептала она одними губами, если случайно видела его в коридоре университета.

Она даже приходила сидеть на той лавочке, с которой в апреле прошлого года все началось. Она сидела и жмурилась на солнышко, как тогда. Ей было хорошо: она знала, что он все еще любит ее. Кейт упивалась чувством, открывшимся ей, искренне и всецело отдаваясь потоку счастья, который нес ее вперед. Прошлое вдруг показалось ей жалким и мелочным. Да, конечно, в нем был когда-то смысл, но корявый и бесцветный, думала она. Она неправильно жила. Неправильно любила. Просто не умела любить. Она хотела только брать, а отдавать не могла и не желала. А сейчас… А сейчас ей хорошо оттого, что Бернар просто существует. И у нее есть возможность видеть его каждый день, говорить ему по утрам:

– Здравствуй… – и шепотом прибавлять: —…мой Бернар.

Однажды, уже в конце марта, она не выдержала. После очередной его лекции, после бессонной ночи, проведенной в клубе, в компании двух журналистов и режиссера, которые по очереди подмигивали ей и напрашивались в гости, Кейт решила расставить все точки над «i». По крайней мере, договориться о встрече. Она всю лекцию многозначительно смотрела на него, а он не замечал ее глаз, он улыбался своей мечтательной улыбкой и рассеянно отвечал на вопросы студентов. Она уже готова была встать и задать свой: «Ты все еще любишь меня? Тогда почему избегаешь?», но не решилась. А потом Бернар пожелал всем хорошего весеннего настроения и добавил, что уходит в отпуск. У Кейт оборвалось сердце.

Как только начался перерыв, она кинулась к нему, но он так быстро исчез из виду, что Кейт не успела проследить направление.

– Бернар! – крикнула она на весь коридор, увидев наконец знакомую спину.

Толпа студентов стала заинтересованно оборачиваться на них. А поскольку Бернар был преподавателем, а Кейт – известной личностью, да еще и ходили слухи об их романе, разговоры вокруг стали потихоньку умолкать, кто-то уже звал товарищей из аудиторий, чтобы те не пропустили интересное зрелище.

Бернар медленно обернулся. Казалось, ему все равно, что о нем подумают его ученики. Кейт шла ему навстречу, он стоял и ждал.

– Бернар… Мсье Маршан, – поправилась она тихо, – я хотела с вами поговорить. Вы сказали, что уходите в отпуск. Это правда?