Бартлет, Чанчай и двое охранников быстро вышли. Кальвино посмотрел на опустевший бар и побрел в задние помещения. Тик исчезла из дверного проема. Он прошел сквозь китайскую занавеску из бусин в коридор. Налево был указатель к туалетам, а направо – лестница, ведущая наверх. Сверху доносилась музыка – где-то вдалеке играли «Позвони в мою дверь». Кальвино поднялся по лестнице и нашел ряд маленьких комнат, где девушки принимали клиентов за определенную плату. Голая электрическая лампочка свисала с потолка и светила всегда тускло. Вдоль стенки стояли книжные шкафы, уставленные туфлями на высоких каблуках, маленькие столики были завалены всякой дребеденью – газетами, ручками, чашками, мертвыми растениями, – а в воздухе висел сильный запах духов и затхлого сигаретного дыма.

– Тик! – позвал Кальвино.

Ответа не было. Он позвал ее еще несколько раз, шагая по коридору направо.

– Сюда! – раздался ее голос. – Моя подруга, она говорить с тобой сейчас. Она тебе все рассказать. – Тик появилась в дверях одной из личных комнат. Идиотские слова все той же песенки неслись из комнаты у нее за спиной.

– Что ты здесь делаешь?

– Что? – Она не расслышала его из-за музыки.

Винсент придвинулся ближе и крикнул:

– Зачем ты пошла наверх?

– Ты все разговаривай со свой друг. Мне очень скучно.

Голос ее звучал немного сердито. Инь терпеть не могли долгие беседы фарангов с быстрыми, рублеными английскими фразами, которых они не понимали и которые не имели к ним никакого отношения. Ей было совершенно все равно, что крысы обгрызли уши чучела циветты.

Кальвино уловил внезапно изменившееся выражение ее лица. Тик сжала губы, прищурила глаза, глядя прямо сквозь Кальвино.

– Мае! – вскрикнула она, пятясь.

Винсент наполовину обернулся, блокируя удар большого ножа, занесенного над ним, который едва не проткнул ему спину. Катои прижал его к стене и сунул руку в его пиджак, нащупывая револьвер. Он помнил, подумал Кальвино. Катои плюнул ему в лицо и попытался укусить. Его зубы вонзились в плечо Винсента, и тот закричал от боли. «Сволочь», – произнес он, когда Кальвино сильно врезал ему по спине между лопаток. Ноздри катои раздувались, глаза стали бешеными от ненависти.

– Разве я звонил в твою дверь, дорогой?

Его локоть врезался в челюсть Кальвино сбоку апперкотом, как в карате. Удар был такой силы, что сбил сыщика с ног. Он свалился на пару столиков и на книжный шкаф. Туфли на высоких каблуках, лак для волос, растворитель краски, накладные ногти, тряпки, старые газеты, пилочки для ногтей – крысиное гнездо из старья рассыпалось по полу, разбиваясь и разлетаясь на куски. Винсент вскочил с пола, стараясь восстановить равновесие. Катои не обратил на него внимания, и Кальвино проследил за его взглядом: он смотрел на револьвер, который выпал и отлетел в сторону. «Дерьмо», – пробормотал он. Катои нырнул за оружием, но Тик выбежала вперед и ногой оттолкнула револьвер прочь от нападавашего, который швырнул в нее баллончик лака для волос. Тик убежала в коридор.

– Ты сука, стерва! Я тебя тоже убью! – крикнул катои.

Хлопнула дверь. Кальвино услышал, как щелкнул замок. Тик в безопасности, подумал он.

– Давно не виделись, – произнес Винсент, когда катои снова обернулся, поднял свой нож и бросился на него. – Где ты научился этому приему карате? Неплохо. Может, расскажешь мне, кто меня подставил сегодня утром? – Он протянул руку и схватил первый острый предмет, попавшийся ему. Это была шариковая ручка «Хай-супер». – Давай поговорим, пока никто не пострадал. Ладно? – Он сжал в ладони ручку и поднялся, медленно пятясь.

Катои сделал выпад, вложив все силы в удар. Он промахнулся и, почти озверев, поднял нож над головой и нанес удар сверху вниз. Его губная помада размазалась, он продолжал наступать с решимостью фанатика. Лицо его было обезображено по́том и синяками. Он облизнул губы и поманил Кальвино к себе.

– Мы могли бы стать друзьями, – сказал Винсент, пригнулся и попятился назад. При сильном свете голой лампочки он видел шрам в виде полумесяца под правым глазом катои.

– Я убью тебя, – ответил тот, перекладывая нож из одной руки в другую.

– Полагаю, дружба исключается, – произнес Кальвино.

Тут он споткнулся, его нога зацепилась за один из столиков, которые он только что опрокинул. Когда Винсент упал, освещенный сиянием яркой лампочки, катои бросился вперед, целясь ему в грудь. Сыщик отбил нож бутылкой антисептика, которая разлетелась в его руке. Пока неприятель в замешательстве выпрямлялся, отбрасывая гротескную, горбатую тень на стену, он обеими руками вонзил шариковую ручку ему в глаз. Ему показалось, что он воткнул свечку в праздничный торт через неделю после дня рождения. Три дюйма твердого пластика проникли в глаз и прошли сквозь ткани, кровеносные сосуды прямо в мозг. «Позвони в мою дверь» эхом разносилась в тишине, заглушив вопль раненого. В какое-то ужасное мгновение катои содрогнулся, из дыры на его лице хлынула желтоватая жидкость, смешанная с кровью, которая быстро пропитала пол.

Кальвино пополз вперед по мусору на полу – руки его были мокрыми от крови – и нашел свой револьвер под пластиковым пакетом. Он отбросил пакет, рассыпав крысиный яд по кровавому месиву. Почти сработало, подумал Винсент. Идеальная ловушка. Он перевернул катои на спину, пощупал пульс и, не обнаружив его, пошел к комнате, в которой заперлась Тик. Почему она оттолкнула револьвер ногой? Он должен был погибнуть. Винсент позвал ее, но не получил ответа. Попробовал открыть дверь, дергая ручку, потом стал стучать.

– Тик, впусти меня. Всё в порядке. Ты можешь выйти. – Он приложил ухо к двери. – Никто тебя не обидит.

Ответа не было. Кальвино глубоко вздохнул, отступил на шаг и высадил дверь плечом. Потирая плечо, вошел в маленькую темную комнатку и включил свет. У одной стены стояли односпальная кровать и ночной столик с несколькими порножурналами, но Тик не было. В дальнем углу было настежь открыто прежде забитое досками окно. Тик сбежала, как бангкокский шофер такси, устроивший аварию. Кальвино вернулся в коридор, втащил мертвого катои в комнату и положил труп на кровать, затем выключил свет, закрыл дверь и спустился по лестнице к маленькой деревянной дверце внизу. Открыл щеколду и вошел в коридор на первом этаже. Из туалета вышел клиент.

– Парень, от тебя так и несет перегаром, – сказал фаранг лет тридцати с длинными, спутанными рыжими волосами и зелеными глазами.

Одежду Кальвино пропитал запах антисептика из разбитой бутылки. Пятнышки крови на его сорочке были еще мокрыми и свежими. Винсент застегнул пиджак, прошел мимо фаранга и сквозь китайские занавески из бусин вышел в бар, где сидела примерно дюжина посетителей. Выйдя из «Африканской Королевы», он заметил Вичая в ковбойской рубашке и кроссовках «Рибок».

– Давай поговорим, – сказал Кальвино.