Зонка помогла ей подняться по лестнице и усадила на трон. Герострат тут же встал и поклонился.

– Ваша божественность, желаете насладиться стандартным получасом смеха и песен? В честь наших гостей у меня заготовлена чудная сценка на тему президентских выборов в Америке!

Женщина потянулась к резной мраморной урне у основания трона и достала из нее уродливый кинжал. Лицо Герострата побелело. Закрыв глаза, он раскинул в стороны руки, чтобы королеве было легче прицелиться:

– Опять вы за свое…

Она вытянула вперед левую руку, растопырила шишковатые пальцы и принялась кончиком кинжала чистить себе ногти.

– Никаких сценок, – хрипло и без тени эмоций прошипела она.

Глаза Герострата широко распахнулись. С облегчением вздохнув, он замахал на нас руками, призывая встать. Женщина молча уставилась на нас.

– Представьтесь, – одними губами подсказал Герострат.

У меня дрожали колени. Какой был протокол знакомства с греческой богиней Артемидой?

– Э-э… привет, – сказал я до смешного писклявым голосом. – Я Джек Маккинли, а это Торквин, брат Димитриос, Касс и Элоиза Уильямс и Марко Рамсей.

Она смотрела куда-то вдаль, точно я ничего и не говорил. Точно меня вообще для нее не существовало.

– Поблагодари, – едва слышно шепнул Герострат.

– И, – продолжил я, – мы хотели поблагодарить вас, что вы согласились нас выслушать, о великая богиня Артемида…

Она стукнула кулаком по подлокотнику трона и наклонилась вперед:

– Не смей… никогда… называть меня этим именем.

Я отпрыгнул назад и врезался в Марко.

– Прошу прощения, если я оскорбил вас, но разве это… разве когда-то это был не храм Артемиды? Мы искали его.

– Нет никакой Артемиды! – прогремела она. – Кого ты имеешь в виду: Эгину из Спарты, бросающую благоухающее копье… или Алфею из Летрини, скрывавшую лицо под маской, или эту серую мышку Лофию… или Алфею из Афин, или Кариатиду, или Потнию Терон, или Агротеру – или меня?

– Я-я не знаю! – запнулся я.

– Ну разумеется! – она быстро заморгала. – У каждого бога – даже самого низшего бога-мужчины – есть его личное имя, а как же. Но мы, богини охоты? Мы все сильны, все первоклассные стрелки, и на всех нас ставят одно и то же клеймо… имя Артемида!

Последнее слово она буквально выплюнула.

– К-к-как вы желаете, чтобы мы называли вас, о великая богиня? – с трудом выговорил брат Димитриос.

Она улыбнулась:

– Я родом с горы Цинт с острова Делос. Вы можете звать меня Цинтия.

Секунду это имя висело в воздухе, пока Марко не расхохотался в голос:

– Цинтия? Храм Цинтии? Это что, шутка?

Женщина щелкнула пальцами, и первый ряд из шести амазонок тут же вскинул луки и нацелил их в Марко.

– Не шутка, – Марко быстро поднял руки. – Совсем не шутка. И, кстати. То, что проделывает ваш приятель Стратокастер – возвращение к жизни, – этим я похвастаться не могу. По крайней мере не здесь. Так что стрелы – штуки очень опасные. Это я так, на всякий случай.

– Встать! Все вы! – приказала она.

Мы поднялись на ноги, и амазонки тотчас нас окружили. Цинтия медленно встала, и две зонки тут же бросились ей на помощь. Щурясь как от яркого света, она спустилась и обошла нас.

– Думаете, они бы построили самое потрясающее сооружение во всем мире – больше сотни колонн, попирающая небосвод мраморная крыша – для простой охотницы на оленей? Оглянитесь вокруг. Я не просто богиня охоты, я богиня чего-то много большего – всех женщин. Я учила их охоте, торговле и музыке, как строить и читать, помогала растить их детей. Племя амазонок спустилось с гор, чтобы почитать меня. А затем, с приходом того атлантийца, всему этому пришел конец.

Теперь уже все амазонки заворчали и принялись плевать себе под ноги, бормоча имя Массарима.

– Массарим был ученым и достойным мужчиной! – возразил брат Димитриос. – Монахи-массарины многие столетия изучали его записи…

– Этот достойный мужчина скормил нам жалостливую сказочку о своей матери-королеве, которую преследовали из-за ее научного гения, – перебила его Цинтия. – Он дал денег на возведение третьего, и самого величайшего, храма после того, как идиот Герострат сжег второй…

– За что я смиренно терплю наказание по сей день, – вставил Герострат.

– Но к тому моменту, когда храм разрушили готы, Массарим давно ушел, но лишь тогда его проклятие возымело эффект, – продолжила Цинтия. – Нас сослали глубоко под землю, обманом заставили охранять его атлантийское сокровище, пока не придут законные наследники и не потребуют его. Мы так долго пробыли здесь, что на все готовы, лишь бы освободиться от этой ноши.

Я не мог поверить своим ушам:

– С этим мы можем вам помочь.

– Проклятие подразумевает, что мы будем охранять локулус от любых посягательств и что ни один муж не сможет его забрать, – сказала Цинтия. – Это были слова Массарима – ни один муж.

– Но мы мальчики, – возразил я.

– Говори за себя, брат Джек, – буркнул Марко.

Богиня покачала головой:

– У вас есть отметины. У всех троих. Даже с моим зрением я их вижу. У вас ничего не выйдет. Среди вас нет девушки с отметиной?

– Есть, но ее похитили, – ответил Касс. – Мы пытаемся ее спасти. Для этого нам нужен локулус. Кстати, уверен, она бы вам ужасно понравилась…

– Тихо! – рявкнула Цинтия.

– Стойте! Через четыре года у меня появится лямбда! – с надеждой сказала Элоиза.

Амазонки зашептались. Цинтия жестом подозвала Максимо к себе для приватного разговора. Повернувшись к нам спиной, они о чем-то тихо забубнили на странном языке.

– Зачем ты это сказала, Элоиза? – прошептал Касс.

– Потому что это правда, – ответила Элоиза. – Я пытаюсь помочь.

– Слушайте, может, они отдадут ей локулус, она же девочка, – сказал Марко. – Тогда это станет самой легкой нашей вылазкой!

– Видишь? – довольно ухмыльнулась Элоиза, глядя на Касса. – Куда вы без меня?

В этот момент Максимо и Цинтия повернулись к нам. Выражение на их лицах было угрюмым.

Цинтия положила руку на плечо Элоизы:

– Что ж, моя дорогая, видимо, тебе придется это сделать.

Лицо Элоизы резко побледнело:

– Погодите. Что сделать?

– Зонки, подготовьте ее! – закричала Цинтия.

Амазонки хлынули к нам и побросали к ногам Элоизы всякого рода оружие и обмундирование – щиты, мечи, колчаны, факелы, дротики, духовые трубки.

Максимо надела на голову девочки шлем:

– Тц. Слишком большой.