Я обмолвился, что в тех государствах Южной Америки, где преобладает коренное население, природоохранная деятельность поставлена лучше, чем там, где большинство жителей – иммигранты, и Рикардо согласился, что Ямайка в этом смысле похожа на Чили.

– Ямайцев привезли сюда в качестве рабов, – сказал он. – И связь с природой они, похоже, утратили где-то на Среднем пути[18]. Любят легкую наживу. За пойманного попугая тебе не дадут и сотни американских долларов. Если же оставить его в лесу и привозить туристов на него посмотреть, выручишь гораздо больше. Но браконьеры этого не понимают: им проще срубить дерево, чтобы добраться до гнезда, что, разумеется, самым негативным образом сказывается на популяции попугаев, потому что те обитают в старых лесах с естественными гнездовьями. То же и с морскими черепахами: к чему убивать самку, которая приплыла, чтобы отложить сотни яиц? То же с омарами: зачем убивать икряную самку?

В обязанности Рикардо входит работа с местными охотниками, которым в конце лета разрешено добыть ограниченное количество голубей и горлиц четырех обитающих на острове видов. Обычно охотники – естественные помощники экологов, но и тут Ямайку преследуют призраки прошлого.

– Ямайцы относятся к охоте свысока, – пояснил Рикардо, – поскольку колонисты оставили нам охотничью культуру людей богатых, имеющих дорогое оружие; бедные же их ненавидели. Местные считают, что правительство поощряет охоту, при том что запрещает простым людям держать птиц в клетках – то есть опять-таки притесняет бедняков.

Лучший способ преодолеть экономические препятствия для охраны природы – экотуризм. Управление туризма активно продвигает Ямайку среди орнитологов-любителей, возит турагентства в ознакомительные поездки, однако для того, чтобы создать серьезную экотуристическую инфраструктуру, необходимы солидные средства, а без инфраструктуры экотуризм не принесет большой прибыли. Поэтому правительство продолжает настаивать на том, что нужно строить мегаотели по системе «все включено», поскольку те обеспечат работой не горстку, а сотни человек.

– Бо́льшую часть времени эти отели пустуют, – рассказал Рикардо, – и если открывается новый, значит, у старого дела пойдут хуже. Я так думаю, что разрешение на строительство новых гостиниц нужно выдавать, только если сто процентов старых сто процентов времени заняты на сто процентов.

Я спросил у Рикардо, ведет ли он список птиц.

– Веду, – смущенно улыбнулся он. – Не буду врать. У меня в нем где-то сто восемьдесят восемь видов.

– То есть примерно сто восемьдесят восемь.

Тут он со смехом рассказал, как в сентябре, прогуливаясь рано утром по берегу, обнаружил обессилевшую перелетную птицу. Улететь она не могла, и он сфотографировал ее мобильным телефоном. А потом, уже дома, с помощью друзей определил, что это сероголовый масковый певун.

– Так что, может, уже и сто восемьдесят девять, – подытожил Рикардо.

На следующее утро в половине шестого я вышел в фойе гостиницы, но Рикардо не обнаружил и решил было, что он оказался менее обязательным, чем я сперва подумал. Тут он выбежал из темноты на подъездную дорожку и сообщил, что слышал ямайскую совку, которая порхнула на дерево. Я бросился за фонариком. Мы посветили в листву, но так и не увидели характерное отражение луча в совиных глазах, однако потом птица взлетела, и, прежде чем скрылась, я успел ее рассмотреть в бинокль в свете фонарика, так что по размеру, светло-коричневому оперению и характерному совообразному облику определил, кто это был.

Мы направились на Экклсдаун-роуд, полоску асфальтированной дороги, которая вьется по лесистым предгорьям Джон-Кроу-Маунтинс. («Джон Кроу» – местное название грифа-индейки, сутулой краснолицей птицы с черным оперением; говорят, грифа прозвали так в честь священника по имени Джон, сутулого, с обгоревшим докрасна лицом, в длинной черной сутане, который некогда бродил по этим краям, надеясь обратить туземцев в христианство.) Между ливнями мы с Рикардо прошли несколько миль и видели два эндемичных ямайских вида попугая, три огромных каштановобрюхих пиайи, стайку ямайских воронов (которых здесь за характерный голос называют «вороны-бормотуны»), а на самой верхушке дерева мелькнули малиновые штанишки колибри – так называемой «колибри-манго».

Больше всего нам хотелось отыскать широкохохлого земляного голубя, скрытного наземного обитателя, которого ямайцы окрестили «горным ведьмаком». Этот вид, почти такой же редкий, как черные дрозды, находится под угрозой из-за уничтожения среды его обитания; кроме того, на этих голубей охотятся завезенные на остров мангусты. Наконец Рикардо услышал голубиный голос, а я мельком успел заметить, как птица порхнула над самой дорогой. Не успели мы прибыть на место, где только что пролетел голубь, как идиллическую тишину Экклсдаун-роуд нарушило появление автомобиля, одного из первых, которые попадались нам все утро; водитель несколько раз надавил на клаксон. С другой стороны показались двое мужчин – один с мощной цепной пилой, второй с канистрой бензина. И практически моментально в зарослях ниже по склону взвыла пила, а вскоре и затрещало падающее дерево. Возможно, широкохохлый земляной голубь нам все равно не попался бы на глаза, но этот случай наглядно продемонстрировал, как обстоят дела с охраной природы в бедной стране с плотным населением. Несмотря на то что земля, на которой мы находились, принадлежала государству, бо́льшую ее часть сдали в долгосрочную аренду частным лицам; у департамента лесного хозяйства просто не хватает ресурсов для сколь-нибудь успешной борьбы с незаконной вырубкой. Так что горные ведьмаки продолжают исчезать.

К тому времени, когда Рикардо уехал в Кингстон, в моем списке не хватало всего двух эндемиков: я упустил широкохохлого земляного голубя и ящеричной кукушки. На следующее утро я встал рано и снова отправился на Экклсдаун-роуд, но лил дождь, причем все сильнее и сильнее, так что ничего нового до отъезда в аэропорт я не увидел. Меня так и подмывало включить обеих птиц в список – в конце концов, я слышал крик кукушки и мельком видел голубя, – но, следуя правилам игры, я все же решил, что охватил все ямайские эндемики, кроме двух. Обычно в таких случаях утешают себя примерно так: «Ну что ж, зато будет повод вернуться на Ямайку», но я отдавал себе отчет, что в следующую поездку на Карибы выберу острова, где обитает больше видов, которые мне еще не попадались. Наблюдение за птицами привлекает еще и потому, что неудачи неизбежны: ведь всех птиц на планете увидеть невозможно; игры же, в которых обеспечена победа, не стоят внимания. Так что я, скорее всего, уже никогда не увижу ни широкохохлого земляного голубя, ни ящеричную кукушку.

В аэропорту Сент-Люсии меня встретил пожарный на пенсии, Олсон Питер; по пути из Кастри в гостиницу под названием «Райский мир» на Атлантическом побережье острова он показал мне несколько пожарных депо. Памятуя об ошибке, совершенной на Ямайке, я вручил Питеру двадцать долларов чаевых и удивился, когда тот скривился, пряча их в карман. Хозяйка гостиницы, Лоррейн Ройалл, объяснила, что нужно было дать ему пятьдесят долларов, поскольку проезд из аэропорта до гостиницы не был заранее оплачен, как я решил по ямайскому опыту. Она пообещала, что потом вернет Питеру деньги, но я усмотрел в этом своем новом промахе недобрый знак.