Сведения о готовности тевтонцев к войне Н. Харламов должен был получать от агента Василия Белого. Для русского правительства необходимо было удостовериться в наличии военного потенциала у ненадежного союзника — только в этом случае Польша не сможет оказать помощь Литве. Сведения о военных приготовлениях Ордена подтвердились, и нагруженный серебром на сумму 14 000 гульденов транспорт двинулся изо Пскова в Кенигсберг. Таким образом, русско-тевтонский военный союз начал воплощаться на деле.

1 ноября 1519 г. великий магистр, получив денежную ссуду на наем солдат, начал вести войну против Польши, взяв замок Браунберг (Бранево). Однако вскоре наступление братьев Ордена захлебнулось[273]. В течение всего 1520 г. в Москву поочередно прибывают посольства Мельхиора фон Рабенштайна, Георга фон Клингенбека и Альбрехта фон Шлибена с настойчивыми просьбами снова помочь великому магистру деньгами. Все орденские дипломаты как один заявляли о недостаточной финансовой помощи со стороны России и настаивали на присылке серебра на наем 2 тысяч кавалеристов и 10 тысяч пехотинцев.

Отслеживание ситуации и хода военных действий в Пруссии было поручено посланнику Александру Семеновичу Шерна, который периодически докладывал в Москву о передвижениях польских и тевтонских отрядов[274].

Неудачу первых месяцев войны с Польшей Альбрехту удалось слегка выровнять к концу июня 1520 г., когда из Дании и Германии на помощь верховному магистру двинулись две навербованные армии наемников. По словам датского посла, в 1520 г. великому магистру Альбрехту королем Христианом II была оказана помощь наемными войсками: «впервые послал еся полтретьи тысячи бранных людей, а вдругие послал еси две тысячи, в втретья послал еси три тысячи человек»[275], то есть всего 7,5 тысячи воинов. В свою очередь, великий князь заявил, что он «жаловал» великого магистра на нужды войны, однако размер жалованья, который на самом деле был небольшим, не оглашался.

На переговорах 1521 г. с датским посольством были обговорены вопросы оказания помощи Тевтонскому Ордену, решения порубежных споров и присылки специалистов («которые будут у тебя мастеры в твоей земле фрязове архитектоны и зеньядуры, и которые мастеры горазди каменого дела делати, и литцы, которые бы умели лити пушки и пищали, и ты б тех мастеров к нам прислал»)[276].

Согласно одному из планов военных операций предполагалось совместно с русскими организовать нападения на территории Великого княжества Литовского и Королевства Польского. По этому чрезмерно амбициозному плану «московиты со своим войском» должны были идти к Вильне и дальше к городам — к Ломже, Пултуску, Вышегруду с выходом на Вислу[277].

Но события развивались по совершенно другому сценарию. Наемники, набранные не без помощи Дании, во главе с графом Вильгельмом Изенбургом осадили Гданьск, но… вскоре армия попросту разбежалась из-за неуплаты денег. Тевтонский Орден начал терпеть поражение и вскоре вынужден был заключить перемирие с польской Короной.

Между тем из Пскова вместе с орденским послом Г. Клингенбеком и русским посланником А. Моклоковым в июле 1520 г. отправили очередную небольшую партию серебра, ничего не зная о произошедших событиях в Пруссии[278]. Великому магистру было заявлено, что «сто тысяч гривен серебра» на наем 10 000 пеших и 2000 конных он может получить, если выполнит прежние договоренности — «как ты у короля поемлешь свои городы… да пойдешь к болшему его городу к Кракову»[279].

С декабря 1520 по март 1521 г. в Москве находился Альбрехт фон Шлибен, которому удалось убедить Василия III предоставить очередную финансовую помощь[280]. Вместе с Иваном Булгаковым[281] орденский посол выехал в Кенигсберг, имея при себе заверения Василия III о скорой присылке денег. Следом за Шлибеном и Булгаковым из Москвы в Псков и далее к ливонской границе в сопровождении большого конвоя двинулся еще один обоз с серебром. На этот раз деньги должен был сопровождать Семен Сергеев[282].

В своем послании от 25 мая 1521 г. Василий Иванович писал о посылке сына боярского Семена Сергеева с деньгами в Псков следующее: «…приказали есмя ему, как будет путь чист, а ты к нему пришлешь, и он безо всякие отсылки с нашим наказом и с пенязми к тебе едет часа того…» Далее Василий Иванович в резкой форме отвергал обвинения великого магистра в нежелании государя оказывать помощь Ордену: «А что писал еси к нам в своей грамоте, будто мы пенязми позамотчали, и писанием будто позабыто и проволочено, ино в том деле от нас замотчаниа никоторого не было, а тобе то, ма истр, гораздо ведомо, как то дело приговорено с твоими послы, и не однова есмя о том к тебе с своими послы и с твоими послы приказывали… свои пенязи послали есмя к тобе и неод нова на своего недруга тобе в помочь, а с тем с своим недругом, как есмя наперед того, свое дело делали, так и ныне делаем».

Несмотря на то, что король Сигизмунд присылал своих послов в Москву, перемирие с ним так и не было заключено, а все условия прекращения боевых действий были отвергнуты московским государем. Соблюдения таких же союзнических условий государь требовал и от тевтонцев: «…ты б, высокий маистр, также того своего обещанья и крестного целованьа не забывал, как еси обещал и крест целовал, и ка(к) в завещальных записех написано». Заключительная часть послания стандартна для грамот 1517–1521 гг. и наглядно иллюстрирует господствующую позицию русского государя в отношении тевтонцев: «…весь твои чин жаловати и беречи хотим, и за тебя и за твою землю хотим стояти, и боронити тебя от своего недруга от Жигимонта короля хотим, как нам милосердный Бог поможет»[283].