— Вэн. Вэн, я знаю, что ты не спишь. Посмотри на меня.

Он почувствовал, как она касается его лица, мягко и нежно. Его глаза широко открылись, но он не заговорил. Не мог говорить.

Ее глаза были огромными, глубокого голубого цвета. Он подумал, что мог бы упасть в их глубины и никогда не выбраться. Но всё же он не мог говорить.

— Я смотрела внутрь тебя, Вэн, — сказала она, ее голос слегка дрогнул. — Я видела те ужасные вещи, которые ты был вынужден совершать. Мерзкие поступки, так долго. Снова и снова танцуя со смертью, чтобы защитить семью, защитить товарищей воинов. И больше всего, чтобы защитить человечество.

Слезы показались в ее глазах и потекли по лицу. — О, Вэн, твоя мать… твои родители. Мне так жаль.

Он попытался протолкнуть слова в охваченное болью горло. Попытался найти защиту, которая заставит ее увидеть не только монстра, которым он вынужден был стать, а мужчину, которым он мог бы стать.

Попытался дать ей знать, что он никогда не подведет ее так, как подвел и не защитил свою мать. Как ему не удалось защитить Конлана.

Попытался найти слова, после которых она захочет остаться.

Но прежде, чем он смог найти хоть какие-то слова, она прислонилась к его груди, натягивая одеяла на них обоих. — Я теперь здесь, — прошептала она. — Отпусти боль, и позволь мне обнять тебя.

Он крепче обнял ее, безмолвно посылая молитву облегчение. Он никогда не желал такую как она: человека, певчую драгоценных камней и ведьму.

Она была всем, в чем он нуждался.

Еще долгое время после того, как она уснула, изнуренная событиями дня и их занятием любовью, — он просто обнимал ее и охранял ее сон.

Атлантида, Дворец

Вэн открыл глаза, перейдя за долю секунды из спящего состояния к полной готовности, инстинктивно потянулся к своему оружию и обнаружил вместо этого, что его руки заняты теплой, мягкой женщиной.

— Значит, ты, наконец-то, проснулся, соня, — промурлыкала Эрин. — Расскажи мне о символе на твоей груди, — она пальцем очертила символ его клятвы Посейдону, расположенный высоко на левой стороне его груди. Он поймал ее руку, поднес ко рту и нежно поцеловал ладонь. Если она не хотела говорить о том, что произошло, он даст ей время подумать. Он и сам был не готов к смешению душ с женщиной, которую знал всего пару дней.

Вообще-то, он был не уверен, что будет когда-либо готов достигнуть смешения душ, подумал Вэн. Легкий напев еще одной песни Элвиса прозвучали в его голове прощанием. Однако смешение душ не являлось тюрьмой. Свободная воля всё еще управляла выбором. Шальная мысль о том, что Эрин выберет другого мужчину — и его внутренности охватила тошнота и ярость.

Свободная воля — полный отстой.

Он глубоко вздохнул и заставил себя подумать о чем-то, не имеющем отношения к смешению душ.

— Посейдон выжигает этот символ на каждом Воине, когда мы приносим клятву служить ему. Как спалось, mi amara? — он провел рукой по шелковистым волнам ее волос в изумлении, что это реальность, — что она была настоящей и находилась в постели с ним.

Она к тому же всё еще была обнажена, что всегда являлось плюсом.

Эрин наклонилась вперед и мягко поцеловала его в губы, улыбаясь с оттенком робости.

— Спала я хорошо. Я была едва ли не без сознания. После…гм, ну… Мы можем поговорить об этом позже.

Она начал было говорить, не зная, что, черт побери, он собирается сказать, но она приложила палец к его губам.

— Тс. Сейчас расскажи мне об этом символе.

Он отняла палец от его губ и постучала им по его груди.

— Что он означает?

— Круг представляет всех людей мира, а треугольник — пирамиду знаний, которая перешла к вам от древних, — объяснил он. — Трезубец Посейдона окружает и защищает обоих, — человечество и знание, — чтобы обеспечить будущее. И, как поклявшиеся Воины Посейдона, мы выполняем эту обязанность.

— Так вот что ты делал со мной? — спросила она, внезапно избегая его взгляда. — Свою обязанность?

Он улыбнулся, положил ее на спину и перекатился сверху.

— О, нет, поверь, что обязанность никогда не приносит столько удовольствия. Но если ты чувствуешь, что моей обязанностью является заниматься с тобой любовью весь день напролет, то я точно могу…

Громкий стук в дверь прервал его на середине предложения, и он подпрыгнул, выскочил из постели, наклонившись, чтобы выхватить свои кинжалы из ножен отброшенных штанов, выкрикнув приказ.

— Назовитесь!

Он посмотрел на Эрин. Она стремглав бросилась к тиковой спинке кровати и села, крепко обернувшись в простыню, закрыв грудь и тело, но оставив свободными руки, выставив ладони вверх, явно готовая призвать свою магию. Она вовсе не казалась испуганной.

Что вывело его из себя.

— Вероятно, тебе следует немного больше волноваться о своей безопасности, — сказал он ей, потом снова повернулся к двери и выкрикнул повторно свой приказ. — Я сказал, назовитесь!

— Правда? Я в опасности даже в Атлантиде? — спросила его Эрин. Это был разумный вопрос, что еще больше вывело его. Но его инстинкты кричали ему защитить и оградить, и он собирался поступить именно так.

Раздраженный голос Кристофа раздался из-за двери.

— Простите, простите, чары Аларика сбили меня на задницу. Здесь Кристоф. Конлан хочет, чтобы ты знал, что Аларик созывает собрание. Мы все должны быть в храме Нереид через минут двадцать. Особенно ты и ведьма.

Вэн прошел к двери и открыл ее только для того, чтобы выглянуть наружу, но Кристоф не мог видеть комнату.

— Ее зовут Эрин.

— А, угу, — ответил Кристоф, подняв голову вверх и глядя на потолок над дверью, чтобы не смотреть на совершенно голое тело Вэна, о котором тот позабыл. — Вероятно, ты мог бы одеться, прежде чем выступать. Я знаю, что говорю от имени всех, что ты достаточно уродливый и в одежде.

Вэн рывком закрыл дверь, когда Кристоф направился по коридору, хохоча по-идиотски.

Эрин выглядела так, словно не могла решить то ли ей смеяться над ним, то ли наорать.

К несчастью, смех сошел на нет. Она спрыгнула с кровати и начала собирать свою одежду. Вэн две секунды думал о том, почему она злится на него, но потом потерял нить размышлений, когда она наклонилась, и он увидел невероятно прелестную попку.

— Ради богов, ты красавица, — заявил он, его тело затвердело при виде безупречной кожи.

Она резко выпрямилась, ее грудь, шея и лицо покраснели, и девушка выставила одежду перед собой.

— Я не… это было не для тебя. Все-таки, я подумала, что ты уже мог понять, что я не беспомощная женщина, которая спрячется за тобой каждый раз, когда возникнут проблемы. Твой друг правильно сказал, я — ведьма. И вдобавок очень могущественная.