– Руисы говорили на лакандонском? – Милли вскинула брови. – На этом языке были неиспанские фразы?

Доктор Готро кивнул. Он пришел в мятом костюме, а галстук успел снять и запихнуть в нагрудный карман пиджака. Теперь галстук торчал оттуда и напоминал искореженный кочан капусты. Бороду доктор стриг коротко, а дикую копну волос убрал от лица, повязав полоску яркой гватемальской ткани.

– Надеюсь, что смогу помочь. Я не стал бы вмешиваться, не получив гарантий того, что сеньора Руис и ее дети не субъекты расследования, а только свидетели.

– Профессор, я исхожу именно из этого, – заверила Милли и посмотрела на Андерса. – Надеюсь, ФБР не сдаст Руисов Службе иммиграции и натурализации как нелегалов?

– ФБР про Руисов неизвестно. – Андерс покачал головой. – ФБР помогает нам, но не имеет доступа к непроверенным данным нашей радиоэлектронной разведки.

Милли нахмурилась и открыла рот, чтобы заговорить, но Андерс поднял руку:

– Не волнуйтесь. Мы уже передали им информацию об ангелочке на двери скорой, и они ведут поиски. А собственно о Руисах ФБР не сообщали. Они получат лишь нужную информацию.

Милли успокоилась. Ее тревожило именно это.

Доктор Готро нахмурился:

– От народа сеньоры Руис в живых осталось не более пятисот человек. Когда я уезжал сюда, хотел взять ее с собой.

– Пятьсот человек осталось до или после того, как боевики уничтожили их деревню?

– И до, и после. Второй муж сеньоры Руис был не из общины хач-виник, а из общины наха. Боевики уничтожили деревню наха.

– Откуда вы это знаете?

– Я работаю то в Мехико, в Национальном музее антропологии, то в Чьяпасе, где и живу. Мне прекрасно известно о зверствах, которые творятся в Чьяпасе. Я и с Нук лично знаком.

– С младшей дочерью сеньоры Руис, альбиноской?

– Нет, Нук – имя сеньоры Руис. Она из Нахи, северного лакандонского поселения.

– Вы полностью беседу записали? – спросила Милли у Андерса.

– Несколько слов растворились в окружающем шуме. В звоне посуды, в стуке приборов, в разговорах других гостей. Нет, потеряли мы немного. Ну, мы же занимаемся обработкой сигналов.

– Так о чем говорили Руисы, когда переключались на локо… на лакандонский.

– Себя и свой язык они называют хач-виник.

Официантка принесла напитки. Готро дождался ее ухода и продолжил:

– Меня заинтересовала разница между тем, что они говорили, и тем, что переводил вам переводчик.

– Так Порфиро переводил некорректно? Он специально искажал смысл?

– Нет, не специально. В основном на религиозной почве. Например, каждый раз, когда он говорил вам «Бог» или «Господь», сеньора Руис и ее дочери либо называли какого-то лакандонского бога, либо говорили «боги». Любую богиню переводчик – как его, Порфиро? – называл вам Девой Марией, но сеньоре Руис это не понравилось, и они сошлись на Господе.

– Это было, когда она сказала, что Вашингтон по пути в Наху?

– Да. На самом деле сеньора Руис сказала, что ей приснилось несколько снов, из которых следовало: прежде чем вернуться домой, нужно приехать сюда. Мол, другие варианты не годятся. – Готро покачал головой. – Видимо, мне суждено было здесь появиться, – добавил он совершенно будничным тоном.

– Словно она чувствовала, что вы поможете ей вернуться домой? – Андерс фыркнул. – А это уже не слишком?

Милли изумленно посмотрела на доктора Готро, потом поджала губы и напомнила Андерсу:

– Вообще-то это вы говорили о чистой случайности.

Доктор Готро улыбнулся и отхлебнул пива.

– Про Ла Йорону я слышала сама. – Милли снова повернулась к нему. – Это же Порфиро не придумал?

– И да, и нет. Девочки упомянули Ла Йорону, но первой назвали У На-ил Кисин, жену бога смерти и землетрясений. – Доктор Готро засмеялся. – В другой раз их мать предположила, что попала в Вашингтон благодаря вмешательству Хесуклитоса, а Порфиро не понял, что под этим именем в лакандонском пантеоне проходит Иисус Христос. Он считается сыном Акянто, бога чужеземцев, а посему – очень мелким богом. – Антрополог пожал плечами. – К чужим верованиям лакандоны довольно открыты, они почти унитарии Мезоамерики.

«Все это очень здорово, но…» Милли сделала большой глоток скотча и чуть ли не обрадовалась, когда он обжег горло.

– Лакандонские фразы проливают свет на что-то нам неизвестное? На такое, что поможет отыскать моего мужа?

– Хм-м, об этом мне трудно судить. Кое-что из сказанного переведено некорректно. Руисы предположили, что ваш муж – один из помощников Менсабака, бога дождя. Вместе их называют Хаханак-ух, или богами Водного Дома. Руисы почти не сомневались, что ваш муж – Ксаман, который также представляет север. Хаханак-ух вызывает гром, когда Кисин показывает им задницу и злит их. – Готро нахмурился. – Я прожил с лакандонами пятнадцать лет, но ни разу не слышал, чтобы они так говорили о живом человеке.

– Ну, дочери сеньоры Руис – просто дети, – напомнил Андерс, подняв голову.

Доктор Готро взглянул на Андерса спокойно, с некоторым скепсисом.

– За пятнадцать лет с лакандонскими детьми я общался немало, но такие вещи меня удивляют по-прежнему.

Милли покачала головой. Если бы он только знал…

– Кисин? – спросила она. – Разве это не богиня, за которую девочки приняли ту женщину? Ла Йорону?

– Это ее муж. У лакандонов боги как люди. У них есть супруги, дети и один родитель, Какоч, создавший цветок, из которого родились остальные боги. Людские дела богов совершенно не интересуют. Для них существует немало ограничений – таких же, как для людей. – Готро посмотрел себе на растопыренные пальцы. – Хмм… Один штрих к портрету Ла Йороны сделал ее похожей на На-ил Акянто, жену бога чужеземцев. Лакандоны описывают Акянто светлокожим мужчиной, который носит ружье на чужеземный манер. Наверное, пистолет в руках той женщины навел их на эти мысли.

Милли вспомнился еще один «штрих к портрету», который упомянули девочки.

– Девочки сказали, что из глаз у нее текла черная кровь. По крайней мере, так перевел Порфиро. У вас есть догадки на этот счет?

– Девочки сказали именно это, – подтвердил доктор Готро, поджав губы. – В ту ночь шел дождь. Тушь, может быть? – Он прочертил пальцами воображаемые дорожки слез.

– Да, пожалуй.

– Наверное, это та лжеофициантка из «Интерробанга», – сказал Андерс. – Та, что подмешала наркопрепараты Дэвиду в чай. По описаниям это молодая женщина с обильным макияжем. Мы хотели составить фоторобот, но уж слишком разные вещи говорят свидетели. Впрочем, обильный макияж упоминают все.

– Ясно… В описании «скорой помощи» что-нибудь осталось непереведенным? Или в описании людей?