Фурнаэль чуть наклонил голову, слегка нахмурился и откинулся на высокую спинку, сцепив пальцы на животе. Озабоченно хмурясь, он смотрел на Ахиру и Чака, что с пустыми тарелками сидели рядышком напротив остальных.

— Существует ли что-нибудь, что вы бы съели? Хоть что-то?

Ахира покачал головой.

— Простите, барон, но это вопрос веры. Сегодня — день святого Рита Морено, день строгого поста. Мои предки никогда не простили бы мне, съешь я сегодня хоть кусочек. Мне нельзя даже пить.

Лоб Фурнаэля собрался морщинами.

— Признаю, я не слишком силен в вашей теологии, друг Ахира. Откуда вы родом?

Гном свел брови, будто вопрос Фурнаэля удивил его.

— Аинкольнские Пещеры. Это далеко. — Ахира вздохнул — гном вдали от родных пещер, от их привычного тепла и уюта.

Фурнаэль открыл было рот, собираясь, по всему судя, расспросить, где эти самые пещеры и так ли уж они далеко, но потом явственно передумал. Пожав плечами и махнув рукой, он повернулся к Чаку.

— Ну уж у катардца-то не может быть религиозного повода отказываться от моих угощений.

Чак кинул взгляд на Карла. Маленький воин был недоволен. Изначально Чак вовсе не собирался отказываться от баронских разносолов. Блюда с кусками жареного, исходящего соком мяса, кусками с хрустящей чесночной корочкой, коричневые по краям и рдяно-розовые в середине; картошка, такая горячая, что ее приходилось накалывать на нож и откусывать с величайшей осторожностью; корзинки с теплым подовым хлебом, и на каждом хлебце — холодное, только с ледника, масло; миски зеленого салата, щедро сдобренного чесноком и вином, — угощение было отменным, куда лучшим, чем Карлу доводилось едать с самого Пандатавэя.

И все же не думаю, что вам стоит доверять до конца, барон Жерр Фурнаэлъ. Вы преследуете какие-то свои цели — ими от вас за версту несет, как ни скрывайте. Терпеть не могу подобных людей. Барон, вежливый хозяин, каждое блюдо пробовал первым — возможно, есть с ним за одним столом было не так уж и опасно. Но только — возможно. Сами по себе объяснения голодовки зияли прорехами — и все же всем им есть Фурнаэлеву еду было слишком большим риском. Лучше продолжать притворяться.

Карл кивнул.

— Прошу простить, — сказал Чак, с видимым сожалением поглядывая на все еще наполовину полные серебряные блюда, — но эта ваша западная еда не по мне. Ну не могу я ее переварить. Мне куда привычней овсяный отвар и зелень.

— Овсяный отвар?.. — Фурнаэль пожал плечами. — Ладно, если вы желаете этого… — Он поманил одну из прислужниц, низенькую, полную, круглолицую женщину. — Энна! Будь добра…

— Не надо, — сказал Чак. — Пожалуйста.

Барон помрачнел.

— И почему нет?

Хороший вопрос. Они не подумали, что говорить, если Фурнаэль согласится подать такое странное и мерзкое блюдо.

Выручил Ахира.

— Со всем моим уважением, — проговорил он, — вы не дали себе труда подумать, барон.

— И что?

— Если единственное, что принимает ваш желудок — овсяный отвар, захочется ли вам есть его чаще чем раз в день?

Карл хмыкнул.

— Даже и это подвиг. — Он глянул на гнома. Молодец, Ахира. — Барон?

— Да?

— Угощение ваше выше всяких похвал — но к чему все это?

— О чем вы?

— А вот о чем: я в розыске, Пандатавэй назначил награду за мою голову. Вы говорите, что не собираетесь эту награду требовать. Отлично; я готов вам поверить.

Фурнаэль взял бритвенно-острый столовый нож и принялся изучать лезвие.

— Хотя и не убеждены в этом. — Барон тонко улыбнулся. — Возможно, учитывая обстоятельства, это и мудро; возможно — нет. — Он попробовал нож пальцем и положил его назад на стол, направив, возможно случайно, острием в грудь Карлу.

— В чем я действительно не убежден, — продолжал тот, — так это в том, что вы приглашаете в свой дом всех, кто останавливается в Фурнаалевой гостинице. И совершенно невозможно поверить, что такой превосходной едой…

— Благодарю, — склонил голову Фурнаэль.

— …кормят всех постояльцев. Полагаю, у вас что-то на уме.

— Тонко подмечено, Карл Куллинан. У меня действительно есть к вам деловое предложение. Если вы настолько хорошо владеете мечом, как о том говорят слухи…

— Вряд ли меня заинтересует…

— Может быть, дослушаете хотя бы из вежливости? — Фурнаэль поднялся, бросил салфетку на кресло, взял пояс с мечом и застегнул его. — Давайте немного прокатимся и все обсудим — наедине. Я давно уже не езжу верхом только удовольствия ради… Энна, будь добра, озаботься, чтобы остальные гости не знали ни в чем отказа.

Карл тоже встал и опоясался.

— Согласен. — Вслед за бароном он пошел к двери под аркой.

Ахира покашлял.

— Барон!

Фурнаэль раздраженно обернулся:

— Да, друг Ахира?

Гном сцепил ладони под подбородком.

— Мне пришло в голову, что у вас наверняка есть некий козырь в рукаве — на случай, если Карл вздумает отказать вам. И, поскольку вы человек мудрый, козырь этот, несомненно, неубиваем — скажем, удачное продолжение нашего пути.

— А если мой, как вы это называете, козырь, не свидетельствует о моей мудрости? Представим — только лишь как пример: я заявлю Карлу Куллинану, что у меня в руках некая девочка, объявленная в розыск как беглая рабыня, и в случае его отказа я возвращу ее прежним владельцам.

— А заявление сие, без сомнения, будет подкреплено парой десятков стрелков, которым вы приказали ждать снаружи — просто для подстраховки.

— Без сомнения, — улыбнулся Фурнаэль.

— Барон, вы позволите вам кое-что рассказать?

— Вряд ли сейчас подходящее время.

— Прошу вас! — Гном тонко улыбнулся. — Выслушайте хотя бы из вежливости. Рассказ очень короток, барон. И возможно, развлечет вас.

Фурнаэль сдался и опустился в пустое кресло рядом с Ахирой.

— Если вы настаиваете…

— Хорошо. С вашего позволения я начну. Жил-был работорговец, и звали его Ольмин. Мастер клинка, Ольмин всегда выигрывал состязания на мечах на Пандатавэйских Играх. Но однажды удача изменила ему.

Нашелся человек, сумевший победить его. Карл Куллинан, вышедший на арену впервые в жизни. Как вы, надо думать, поняли, Ольмин был оскорблен.

Карл старался не улыбаться. Все это было правдой, но кое о чем Ахира умолчал. Во-первых, Ольмин был лучшим мечником, чем Карл. Он победил потому, что сумел воспользоваться найденной в правилах Игр лазейкой.

— По этой или какой-то иной причине, но Ольмин выследил наш отряд и в Элрудовой Пустоши захватил нас в плен. Вместе с нанятым им магом у Ольмина было пятнадцать человек, и все — неплохие бойцы.