– Губа не дура, я конечно знала, что он падкий на деньги, но такого не ожидала. – сказала Ирина Владимировна, а я усмехнулся и продолжил:

– Ради восстановления справедливости, на счёт Ольги я перевёл десять миллионов. Вот документы. Она их сможет забрать в любой момент. Деньги принадлежат ей просто так. Это её ни к чему не обязывает. Просто компенсация за развод. – Я протянул документы своей тёще, и она в неверии уставилась на них. – Вы правы, Ольга сбежала от меня. Я на неё сильно давил. Если она всё же попытается связаться с Вами, то передайте ей, что не стоит больше бегать и прятаться. Я не буду заставлять её или принуждать. За время, что её нет рядом, и я не знаю где она и что с ней, я многое переоценил. Пусть возвращается и живет так, как хочет. Только я должен знать, где она и быть уверен, что с ней всё в порядке. Извините, что так вышло.

Ирина Владимировна сидела в полной задумчивости. А я встал и направился к выходу. Но в коридоре меня перехватил тоненький детский голосок:

– Дядя, у нас не получается подключить вагончики, – сказала Ева.

– Пойдем, я вам помогу, – ответил я, стараясь не спугнуть маленького ангелочка, который доверчиво взял меня за руку и повел за собой в комнату. Краем глаза увидел, что в коридор вышла Ирина Владимировна. Но мне она ничего не сказала. Стояла и всё также задумчиво смотрела на нас с детьми, когда я прошёл в комнату к своим дочерям. Эти слова так не привычны. Мои дочери. Мои дети. Мои… но эти слова бальзамом ложатся на моё сердце…

Ольга.

После нашей с Катей поездки в больницу к её бабушки, я весь день ходила сама не своя. Лечащий врач Нины Александровны объявил, что не видит смысла больше держать её в больнице. Он собрался выписать бабушку на следующей неделе. Но выписывают её совсем не от того, что женщина поправилась или стала хорошо себя чувствовать.

«Понимаете, – заявил нам врач. – Мы Вашей бабушке больше ничем помочь не сможем. Ей нужна операция, чем быстрее, тем лучше. Но её очередь еще не подошла, и вряд ли подойдет в ближайшие семь месяцев. Всё это время смысла в больнице находиться нет. Да и койки у нас не лишние, и они нужны другим пациентам».

Ещё были нужны дорогостоящие лекарственные препараты, которые смогли бы поддержать состояние бабушки до операции. Но в государственной больнице таких препаратов не было. И озвученная их стоимость была, мягко говоря, не маленькой.

Сама Нина Александровна очень сильно сдала. Она пыталась бодриться, улыбаться, но, я видела, насколько ей тяжело всё это давалось. Мне сразу же вспомнилась моя бабушка. Если бы у меня были шансы продлить ей жизнь… Если бы она была жива… Так тяжело терять своих родных и близких. Сразу понимаешь, сколько еще было не сказано, сколько бабушкиных наставлений и поучений не было услышано. Тогда я к ним относилась пренебрежительно. Сейчас бы всё отдала, чтобы их ещё раз услышать. Но моей бабушки, увы, уже не было. А Катина была. И за её жизнь и здоровье стоило бороться. Но как это сделать в ситуации, когда ты скрываешься и сам являешься чей-то мишенью?

Катя тоже весь вечер ходила понурая и очень грустная.

– Ты так сильно расстроилась и из-за состояния Нины Александровны?

– Из-за этого тоже. – Пояснила она. – А ещё меня не покидает тревожное чувство. Знаешь, как будто какое-то нехорошее предчувствие мучает. Мы с тобой очень расслабились. Мне кажется, всё равно нас рано или поздно здесь вычислят. Нельзя в одном месте находиться долго. И нельзя терять бдительность. Нужно что-то придумать и куда-то переехать.

В целом, я понимала, что Катя была права. Рано или поздно на наш след выйдут и нас здесь могут найти. Но я не представляла, куда мы можем вдвоём податься, ещё и с грудным малышом на руках. К моим родственникам и знакомым было так же опасно, как и к её. Удивительно, что бывший муж Кати до сих пор не решился проверить квартиру её бабушки. Или он всё же решил оставить Катю в покое? Маловероятно. Поэтому необходимо было искать нам иное пристанище.

– Знаешь, Катя. Мы могли бы поехать в глухую деревню, где очень мало жителей, и отсидеться там. По крайней мере, некоторое время это будет, на мой взгляд, вполне безопасно. И денег за съем комнаты или дома с нас много не возьмут в деревне. Но и денег особых там не заработать. Нам нужно подумать, на что мы, даже в деревне, будем жить.

– И бабушка. – Продолжила ход моих мыслей Катя. – Как мы сейчас можем оставить её в таком состоянии? Ей нужен будет уход. Мои мама с папой работают, и вряд ли смогут её взять к себе, чтобы ухаживать за ней. На сиделку нужны деньги. Оставить её больную здесь… – Катя поморщилась как от зубной боли и на её щеках выступили слёзы. У меня самой на душе было неприятно и тоскливо.

– Мы подумаем. И обязательно что-нибудь придумаем. Должен быть выход. Например, наша соседка из квартиры напротив, Наталья Ивановна. Первое время она сможет присмотреть за Ниной Александровной.

– Да. Она очень с бабушкой дружна и точно нам не откажет. Но одно дело присмотреть неделю другое дело… Мы же не знаем, сколько будем скрываться.

– Знаешь что? Хватит хандрить! Давай-ка я сейчас сбегаю в магазин за бутылочкой красного вина. Мы приготовим вкусный ужин и посидим с тобой. Расслабимся. А то постоянно в последнее время у нас с тобой подавленное настроение. Так нельзя. Нужно переключаться. – А про себя я подумала, что мне не мешало бы, к тому же, из головы выкинуть одного оборотня, который поселился в моих мыслях и никак оттуда не хочет уходить.

– Давай. Сама не знаю почему, у меня кошки сегодня весь день на душе скребут. Какое-то нехорошее предчувствие. – Сказала с грустной, извиняющейся улыбкой Катя. А затем добавила: – Только давай ты начнёшь готовить ужин, вкусный как и обещала, а я быстро сбегаю в магазин? Что-то ещё нам нужно купить?

–Хорошо, с меня ужин. Из продуктов вроде всё есть. Хотя, купи ещё бутылку молока и грамм двести сыра для вкусного ужина. Голландский сыр подойдет.

– Я мигом. Одна нога здесь другая там. – Сказала Катя, одевая кроссовки. Она вышла за дверь. А я не успела уйти на кухню готовить, как услышала, что в кроватке раздался плач Артемки.

– Тише, тише, малыш. Сейчас твоя мама придёт.– Начала успокаивать карапуза я, и взяла его на руки. За время моего пребывания здесь мальчик ко мне привык, спокойно на меня реагировал и даже легко оставался со мной, когда Кати нужно было куда-то уйти. Как и в тот день, например, когда она передавала записку моей маме.

Но не прошло и пары минут с момента ухода Кати, как я услышала, что кто –то открывает выходную дверь. Я тут же, с ребенком на руках, направилась в сторону коридора, но увидела, как на порог комнаты буквально влетает запыхавшаяся Катя. Глаза её были полны ужаса.

– Ольга, быстрее, быстрее – повторяла она, показывая жестами на выход. – Бери Артёма, бежим! Где ключи от квартиры?

В итоге Катя подлетела ко мне, выхватила из рук Артема и фурией помчалась на выход. Я бежала за ней. По дороге, взяла с тумбочки ключи от квартиры. А Катя уже выбежала в подъезд и начала звонить в дверь соседней квартиры.