Никто не может отрицать несомненные успехи люфтваффе в Польше, Норвегии, во Франции и в странах Бенилюкса. Но они были лишь воздушной частью блицкрига, и люфтваффе благоприятствовал ряд факторов: внезапность нападения, близость к своим базам и районам, которые вскоре должен занять вермахт. В «Битве за Англию» люфтваффе должны были действовать на свой страх и риск, пикирующим бомбардировщикам «штука» приходилось лететь горизонтально, на гораздо меньших скоростях, чем во время пикирования, над вражеской территорией и вдали от своих баз. К тому же фактором внезапности обладали британские ВВС благодаря недавнему изобретению радиопеленгации (радара).

Первая фаза «Битвы за Англию» началась 10 июля систематическими бомбежками военно-морского и торгового флота и портов. Уже тогда проявилась несогласованность германских намерений: люфтваффе зачастую бомбили гавани и аэродромы, которыми вермахт мог бы воспользоваться после высадки[167]. 16 июля Гитлер выпустил директиву № 16: «Британские военно-воздушные силы должны быть уничтожены до такой степени, чтобы не могли оказывать сколь-нибудь значительное противодействие нашим войскам в ходе вторжения». По плану Йодля двадцати дивизиям предстояло высадиться на побережье между Рамсгитом и Лайм-Риджисом, хотя никто даже и не задумывался над простым вопросом: как перевезти через Ла-Манш табуны лошадей, необходимых для транспортировки артиллерии вермахта?

Неспособность Гитлера усвоить фундаментальные принципы воздушной войны стала одной из главных причин поражения Германии в «Битве за Англию». «Фюрер плохо понимал то, как с помощью воздушной силы можно было вынудить Британию просить мира, — писал историк этого сражения. — Он ни разу не продемонстрировал осведомленности о возможностях ни авиации, ни флота. Соответственно водное пространство в его сухопутном мышлении представлялось почти непреодолимым препятствием. Форсирование бурного, непредсказуемого моря не укладывалось в его сознании, и он блуждал взглядом по карте в поисках других вариантов, теряя интерес к нападению на Британию»[168]. Таким же никудышным стратегом был и Геринг, что для него совершенно непростительно. Он не только проводил большую часть времени в 735 милях от Кале, в своем загородном дворце Каринхалле возле Бранденбурга в Пруссии, но и постоянно обнаруживал незнание тактических и технических возможностей авиации, а это достойно еще большего сожаления, поскольку он был настоящим асом в годы Первой мировой войны.

К предстоящей операции люфтваффе были поделены на три Luftflotten (воздушных флота), насчитывавших в общей сложности 1800 бомбардировщиков и 900 истребителей: 2-й воздушный флот фельдмаршала Альберта Кессельринга, базировавшийся в Северной Франции; 3-й воздушный флот фельдмаршала Гуго Шперле, дислоцированный в Голландии и Бельгии; 5-й воздушный флот генерала Ганса Юргена Штумпфа, располагавшийся в Норвегии. Другие два флота (1-й и 4-й) держались в резерве обороны. На территории Северной Франции и Голландии люфтваффе могли пользоваться пятьюдесятью военно-воздушными базами, но их разбросанность не позволяла немцам выстраивать оборону так же плотно, концентрированно и оперативно, как это могли делать британцы. Не согласовывали свои действия должным образом и командующие Кессельринги Шперле.

В распоряжении истребительной авиации главного маршала сэра Хью Даудинга поначалу было менее семисот самолетов, составлявших пятьдесят две эскадрильи[169]. Он как-то признался лорду Галифаксу, что «на коленях благодарил Бога», когда узнал о падении Франции, довольный тем, что ему не надо больше посылать летчиков в «эти проигрышные сражения»[170]. И в продолжение всей битвы спокойный, решительный, умный и несколько флегматичный «сухарь» Даудинг, находившийся постоянно в Бентли-Прайори в Мидлсексе, старался как можно больше эскадрилий держать в резерве. Черчилль во время Ютландского сражения в 1916 году назвал адмирала Джелико «единственным человеком на той и другой сторонах, способным проиграть войну уже после обеда». То же самое можно было сказать и о главном маршале авиации.

1 августа фюрер подписал директиву № 17 о скорейшем начале verschqfter Luftkrieg, интенсивной воздушной войны, приказывая люфтваффе: «Подавить английские военно-воздушные силы всеми имеющимися средствами и в самые кратчайшие сроки и наносить удары прежде всего по самолетам, наземной инфраструктуре, линиям обеспечения, а также по объектам авиационной промышленности, предприятиям, производящим средства противовоздушной обороны»[171]. Действительно, вторая фаза «Битвы за Англию» началась в 9.00 в четверг, 8 августа, почти не прекращающимися бомбардировками целей по фронту в пятьсот миль. В этот день немцы совершили 1485 вылетов, а 15 августа — уже 1786. К этому времени в Британии уже нашел широкое применение радар, изобретенный в тридцатых годах профессором Робертом Уотсоном-Уоттом из Национальной физической лаборатории и с энтузиазмом запущенный в производство правительством Чемберлена, при котором, кстати, заводы собрали большую часть истребителей, выигравших «Битву за Англию». Страна была прикрыта сетью радиолокационных станций, передававших в целом точную информацию о местоположении, численности, высоте и направлении полета бомбардировщиков и истребителей люфтваффе в центры секторного управления авиацией и ПВО. Даудинг добился финансирования для исследовательских и конструкторских работ Уотсона-Уотта и требовал от авиационного министерства посылать своих представителей на испытания. Связь «земля — воздух» давала британским пилотам немало преимуществ. Взлетев по тревоге на перехват вражеских самолетов обычно через несколько минут после сигнала о нападении, они в режиме реального времени получали по радиотелефону постоянно корректирующуюся разведывательную информацию. Все участники этой схемы, прозванной «системой Даудинга»: операторы радиолокационных станций, планшетисты Женского вспомогательного отряда ВВС, дежурные офицеры оперативного центра управления полетами, наземные службы и, конечно же, пилоты — тесно взаимодействовали. Между Даудингом и авиационным штабом на Уайтхолле случались конфликты, но его система связи в продолжение всей «Битвы за Англию» действовала безукоризненно.

Для немцев же «система Даудинга» создавала проблемы. Ас люфтваффе, полковник Адольф Галланд, командир «ягд-группы 26», 26-й поисково-ударной эскадрильи, сетовал: «При контакте с противником мы пользовались сведениями трехчасовой давности, а у британцев обновление информации занимало секунды»[172]. Галланд считал главным принципом воздушного боя «первым увидеть противника», и в этом отношении британцы обладали несомненным превосходством. Немецкий ас писал о британских радарах и связи «земля — воздух»: «Они давали британцам такие преимущества, которые мы не могли преодолеть всю войну». Командир авиакрыла истребителей Макс Эйткен, сын лорда Бивербрука, отмечал: «Фактически «Битву за Британию» выиграл радар… Мы не тратили понапрасну ни бензин, ни наши силы, ни наше время»[173].