В то время, когда Вейган предсказывал, что британцам свернут шею как цыплятам, действительно казалось, что Германия во всех отношениях выигрывает войну. Тем не менее Черчилль, дабы сбить панику, которую могут возбудить вести о перемирии во Франции, 18 июня выступил в палате общин с новыми вдохновенными словами: «Исполним же свой долг. Мы обязаны поступить так, чтобы и через тысячу лет, если столько времени просуществуют Британская империя и Содружество, люди говорили: "Это был их звездный час"». Название «Британская империя и Содружество» продержалось еще только двадцать шесть лет, но слова Черчилля останутся в памяти человечества, пока жив английский язык. После того как решилась судьба Франции, мир обратил свои взоры на Британию. Двадцать одна миля водной преграды уже уберегла ее от нашествия Филиппа II, Людовика XIV, Наполеона и кайзера. Спасет л и она Британские острова от вторжения Гитлера?

История пишется сейчас в Англии.

Т.С. Элиот. Легкое головокружение. Июль 1941 года

«С июня 1940 года до июня 1941-го британцы оставались в полном одиночестве», — писал историк[156]. Конечно, это не так. С ними были страны Британской империи и Содружества, Греция. Тем не менее на суше, не в морях и в воздухе, Британия вряд ли смогла бы оказать серьезное сопротивление немцам, если бы они высадились на островах в 1940 году.

Выступая на выборах в ноябре 1940 года с наполовину изоляционистской платформой, Рузвельт обещал в Бостоне американским отцам и матерям: «Я говорил это раньше и скажу еще раз и еще раз: мы не собираемся посылать ваших мальчиков ни на какие иностранные войны». Однако Рузвельт основательно помог британцам перевооружить армию после Дюнкерка. Он постоянно подбадривал Черчилля через своего советника Гарри Гопкинса, построил для Королевского флота пятьдесят эсминцев и добился утверждения 11 марта 1941 года закона о ленд-лизе.

10 июня 1941 года в Шарлоттсвилле, штат Виргиния, президент заявил, что не оставит демократии без оружия, а программа ленд-лиза позволила Америке снабдить Британию и другие союзные страны боевой техникой и военным имуществом. На эти цели конгресс выделил 7 миллиардов долларов в 1941 году и 26 миллиардов долларов в 1942-м. За годы войны Соединенные Штаты поставили тридцати восьми странам вооружений, боеприпасов, продовольствия и различных материальных средств на сумму 50 миллиардов долларов, из них 31 миллиард пришелся на Британию. Благодаря ленд-лизу Америка могла участвовать в войне, не вовлекая своих «мальчиков» в непосредственные боевые действия.

Как стало известно, вскоре после Дюнкерка Энтони Иден и новый начальник имперского генштаба сэр Джон Дилл провели секретное совещание в одном из отелей Йорка со старшими офицерами формирований, дислоцированных на севере Англии. Военный министр сразу же спросил: смогут ли войска, которыми они командуют, «продолжать сражения при любых обстоятельствах»? Бригадир Чарлз Хадсон вспоминал: «Мы с изумлением переглянулись. Для нас было странно услышать такой вопрос». Иден объяснил: в сложившихся обстоятельствах правительство полагает, что было бы «неразумно бросать плохо вооруженных людей на противника, высадившегося в Англии, только лишь для того, чтобы понапрасну пытаться спасти безнадежное положение»[157]. Им же придется сражаться на пляжах, а не в окрестностях Йорка.

Затем офицерам был задан еще один вопрос: «Смогут ли наши войска, если их призовут, погрузиться на суда в северном порту, скажем, в Ливерпуле, все еще находящемся в наших руках, и отправиться, например, в Канаду? Без обученных дома войск вести войну из-за океана, о чем предупреждал премьер-министр, будет затруднительно». По рассказу Хадсона, скоро стало ясно, что офицеры в основном придерживаются такого же мнения. Наверняка процент тех, кто положительно откликнется на призыв, будет высок среди офицеров регулярной армии и достаточно высок среди сержантского состава и неженатых мужчин. Но никто не взялся бы дать оценку реакции офицеров и солдат, только что оказавшихся на войне. «Во всяком случае, — заметил Хадсон, — подавляющее большинство военнослужащих предпочли бы сражаться на территории или с территории Англии, если им все-таки придется воевать». Высшее руководство британской армии не могло не понимать, что войска в большинстве своем откажутся перебазироваться в Канаду, как это сделали многие французы, не пожелавшие по тем же причинам ехать в Англию. Тем более надо было сделать все для того, чтобы не допустить высадки немцев на острова.

Золотой запас Британии уже отправили в Канаду, планировался переезд за океан королевской семьи, правительства и перегон остатков военно-морского флота. Однако не было никакой уверенности в том, что североамериканцы с радостью примут британский истеблишмент. Можно было рассчитывать на лояльную Канаду. Другое дело — Соединенные Штаты. Джон «Джок» Колвилл, личный секретарь Черчилля, 27 мая 1940 года записал в дневнике содержание телеграммы британского посла в Вашингтоне лорда Лотиана. Президент Рузвельт сказал ему: «Если флот сохранится, мы можем продолжать войну из Канады, но правительству следует находиться не в Оттаве, а на Бермудах, поскольку американским республикам не понравится, если на Американском континенте будет функционировать монархия»[158]. (Позднее между Черчиллем и Рузвельтом возник конфликт в отношении Италии: премьер-министр показал себя прирожденным монархистом, а президент — непоколебимым республиканцем.)

Тем не менее через две недели — 11 июня 1940 года — Соединенные Штаты отправили в Британию — по политическим и юридическим причинам через корпорацию «Юнайтед Стейтс стил» — большую партию вооружений: полмиллиона винтовок Энфилда и сто двадцать девять миллионов патронов к ним, восемьсот девяносто пять 75-мм орудий и один миллион снарядов, более восьмидесяти тысяч пулеметов, триста шестнадцать минометов, 25 000 автоматических винтовок Браунинга и двадцать тысяч револьверов с патронами. Это помогло обеспечить оружием войска местной обороны и те части регулярной армии, которые вернулись из Дюнкерка с пустыми руками. Из США поступило также девяносто три легких бомбардировщика «нортроп» и пятьдесят пикирующих бомбардировщиков «кертис-райт», они скоро пригодились для подавления немецких военно-морских сил вторжения. К февралю 1941 года Соединенные Штаты отгрузили в Британию более одного миллиона трехсот пятидесяти тысяч винтовок Энфилда, и, как писал историк американской армии, «в результате обнаружилась серьезная нехватка оружия для обучения гораздо более значительного контингента (американских) войск, мобилизованных после Пёрл-Харбора[159].

При всей неистовой злобности политической философии Гитлера он не испытывал особой ненависти к британцам — по крайней мере до тех пор, пока они опрометчиво не отвергли его предложение о мире, содержавшееся в листовке «Последний призыв к разуму», сброшенной над Британией в середине июля 1940 года. В канонах национал-социализма нет ничего такого, что предвещало бы войну с родственной англосаксонской империей. Напротив, в «Майн кампф» Гитлер отзывался о британцах с похвалой: «Мы, немцы, хорошо поняли, как трудно превзойти Англию… Я, человек германских кровей, несмотря ни на что, предпочел бы видеть Индию под господством британцев, а не кого-нибудь еще»[160]. Если говорить о национальных стереотипах, то британцы в ожидании вторжения были подвержены им в большей степени, чем немцы. Нацистская идеология не предполагала вторжение в Британию — в том виде, в каком оно осуществлялось в Польшу (расистские мотивы), во Францию (реваншизм) и впоследствии в Россию(Lebensraum, жизненное пространство). Поэтому ОКВ и не смогло четко и всесторонне спланировать операцию «Морской лев».