— Снимите этот пояс, пока не потеряли сознание, — говорит продавщица и задергивает занавеску.

Занавеска гремит железными кольцами, и сердце у меня уходит в пятки. Некоторым наплевать, если продавец заглядывает к ним, когда они стоят в нижнем белье в неоновом свете. Я придерживаю свою занавеску рукой — на случай, если женщина решит заглянуть и ко мне. Не стоит ей видеть, что я полностью одета.

— Что-то здесь не так. Я всегда беру средний размер утягивающего белья, — продолжает покупательница, обращаясь то ли к самой себе, то ли к продавщице, которая не собирается возвращаться к разрешенной проблеме, тем более что долгий путь к прилавку уже начался.

Голос за занавеской мне знаком.

— А у вас нет чего-нибудь острого? — снова говорит она, не догадываясь, что слышим ее только мы с Джен.

— Ронда, это ты? — спрашиваю я, высовывая голову из-за занавески.

— Я, — отвечает та, не показываясь.

— Привет! Это я, Хлоя Роуз. В соседней кабине. Что случилось с поясом?

— Серьезный вопрос. Увы, ответить на него некому.

— Продавщица, наверное, занята у кассы. Может, я помогу?

— Если ты хочешь помочь, дай мне имя хирурга, который удаляет бедра, — говорит она, выныривая из-за занавески.

— А такое возможно?

— Я пошутила, Хлоя.

— В поясах все начинают шутить, верно, Джен? — говорю я, желая утешить Ронду. Та удивленно смотрит на меня. Ох, я же не познакомила ее со своей подругой. А Джен тем временем сидит на стуле рядом с примерочными кабинами и наблюдает за переговорами двух голов. Я представляю их друг другу, и Ронда немедленно спрашивает новую знакомую:

— Это твое настоящее тело, или у меня снова галлюцинации?

Я объясняю подруге, что речь идет о ее мальчишеском теле с огромным бюстом и длинными ногами. Джен удивленно себя оглядывает, словно видит в первый раз.

— У тебя не галлюцинации, она такой родилась, — сообщаю я Ронде.

— Такой родилась? — переспрашивает моя подруга.

— Я говорю тебе одно и то же с первого дня знакомства. Бог прикрепил твои бедра к телу не так, как у всех нас. Он ошибся.

— Именно, — соглашается Ронда. — К каждому из бедер должен быть прикреплен шар жира, так уж мы устроены. Иначе другие женщины будут считать, что тебя неправильно склеили, и потому избегать.

Ронда выходит из примерочной, чтобы продолжить разговор, обмахиваясь картонкой из упаковки пояса. На ней все еще надет пояс вместе с самым маленьким лифчиком на свете, а я по-прежнему прячусь за занавеской, высовывая только голову.

В отличие от Ронды я бы скорее растаяла или задохнулась, чем вышла в таком виде развлекать коллегу и девушку без бедер.

— Если эта женщина ожидает, что я сниму пояс без помощи ножниц, она глубоко заблуждается. Стоит мне начать потеть… Не думаю, что долго протяну в этой штуке. У меня нарушено кровообращение мозга. Посмотрите на мое лицо, оно совсем побелело.

Ронда бросает взгляд на свое отражение в зеркале.

— Видишь это тело? Не верится, правда? А верить стоит. У женщин должен быть избыток веса в области бедер. Иначе нам будет не о чем говорить и незачем покупать специальное утягивающее белье.

Мне не случалось видеть тела, как у Ронды. Я не нахожу слов. Такое впечатление, что ее склеили из двух разных людей. Выше талии она очень худая, но, стыдно признаться, более чем забавная от пояса и ниже. Как я раньше не замечала?

Появляется продавщица с другим поясом.

— Померьте этот. Самый ходовой товар.

Ронда скрывается в примерочной, а Джен шепчет мне:

— Она мне нравится. Такая смешная.

Я киваю и начинаю собирать вещи, которые решила купить.

— Как прекрасно дышать! — кричит Ронда через несколько минут. — Я возьму два таких.

Продавщица забирает у нее новый пояс и снова отправляется в долгий путь к кассе, которая находится в целых десяти шагах от примерочной.

— А я беру эти вещи, — сообщаю я.

Продавщица не обращает на меня внимания. Она не собирается заниматься сразу двумя клиентками в такую ужасную жару.

В конце концов мы втроем выходим из магазина и отправляемся дальше. Снаружи довольно холодно, особенно по сравнению с пеклом в магазине белья; дружно принимаем решение поесть вместо того, чтобы бродить по улицам.

Мы заходим в ресторан рядом с кондитерской «Дилан». Ронда заказывает маленький салат с морковным соусом, я делю с Джен чизбургер и жареную картошку, а потом каждая из нас съедает по мороженому с сиропом. Покончив с этим, отправляемся в соседний магазин, чтобы купить «Скиттлз».

Глядя, как мы с Джен наполняем корзинки всеми шестнадцатью цветами «Скиттлз», Ронда спрашивает, всегда ли мы так едим или сегодня нас ждет казнь на электрическом стуле. Мы смеемся, но Джен неожиданно бросает взгляд на часы и делается серьезной.

— Мне пора домой.

— Как? Зачем? Только я почувствовала себя почти как раньше. Сегодня воскресенье и почти мой день рождения, и я не хочу возвращаться домой, где больше не живет Зоя, — уговариваю я подругу. Та молча вытаскивает из моей корзины конфеты.

— Ладно. Вы с Рондой можете отправиться ко мне.

— Нет, спасибо, — отвечаю я, бросая конфеты обратно в корзину.

— Почему ты не хочешь пойти ко мне? — интересуется Джен, а Ронда поздравляет меня с днем рождения.

— Потому что твоя квартира напоминает мне про Айдена, и оставь мои конфеты в покое.

— Ты шутишь.

— Нет.

— Забудь про Айдена. Ты взяла слишком много конфет для одного человека.

— Я не могу забыть про него. Он не идет у меня из головы, а конфет ты взяла ровно столько же.

— Я кладу их на место, и ты тоже положи. Нам пора. Мне надоело здесь торчать. — Джен кладет наши корзины на полку, до которой я не могу дотянуться.

— Кто такой Айден? — спрашивает Ронда.

— Один лжец-алкоголик, в которого Хлоя почему-то решила влюбиться.

— Звучит очаровательно.

— Он сам очаровательный, — возражаю я.

— Вдруг Айден уже умер!

— Вот и будь к нему подобрее!.. Никогда не видела, чтобы кто-нибудь так неожиданно уходил из магазина. Не знай я ее лучше, решила бы, что Джен что-нибудь украла, — говорю я Ронде так, чтобы моя подруга слышала.

— Очень смешно. Вот доберемся до моей квартиры, и я ему позвоню, — отвечает та.

— Правда?

— Конечно, нет, — отвечает Джен таким тоном, будто я могла бы и догадаться.

Идти с ней в одном темпе невозможно; мы с Рондой сдаемся и постепенно отстаем.