быть, я просто не привыкла к людским прикосновениям. С утробным рычанием я вонзилась клыками в его предплечье, услышав, что мужчина зашипел. Он одним движением перевернул меня на спину и дернул к себе, протащив по полу, отчего плечо опалило болью. Она отвлекала, заволакивала глаза пеленой, но я, стиснув зубы, продолжала отчаянно брыкаться. Он навалился на меня весом своего тела, одной рукой сжимая шею, а другой начав шарить по одежде, – слишком странно и несколько скованно. Хотя я не знала, как все должно проходить на самом деле.

Окончательно выбившись из сил, я беспомощно обмякла и мысленно подготовилась к пытке, захлебываясь горькими слезами. Внезапно крышка люка откинулась вновь. Лестница зашаталась от быстрой, тяжелой поступи.

– Довольно, Катал!

Мое рвущееся из груди сердце заколотилось еще сильнее. Я распахнула веки.

Николас ступил в блеклое пятно света.

Я едва ли не с радостью посмотрела на него и не смогла скрыть вздох облегчения. Он стоял, стараясь выглядеть безразличным ко всему, но в глубине его глаз при виде заплаканной и беспомощной меня что-то сломалось.

– Я ведь просил быть осторожным, Кат, – тихо процедил он.

Широко распахнутые глаза пробежались по моим залитым свежей кровью плечам. А потом Николас вдруг нахмурился, будто вспомнил что-то неприятное. Он ведь тоже был далеко не осторожен, когда тащил меня сюда.

Катал хотел что-то ответить, но вместо этого тишину комнаты нарушил мой хриплый, бесцветный голос:

– Просил быть осторожным? – Надежду сдуло, как краски мира в недавнем сне. Как пепел у моего сгоревшего дома. – Просил, Ник?

Он вздрогнул. Я впервые назвала его по имени.

Я отползла назад, прижалась ноющей спиной к столбу и обхватила колени руками, не отрывая от него неверящий взгляд.

– Ты все подстроил, – с горечью догадалась я.

Губы Николаса приоткрылись и закрылись вновь. Но он так ничего и не ответил, только тяжело сглотнул.

– Ну что, наигрался? Нравится видеть меня такой? – с вновь появившейся злостью спросила я. – А говорил, что не похож на Истэка.

В руке бородатого мужчины блеснул нож. Пока он срезал веревки, я смотрела на Николаса, стоящего передо мной. К его чести, он не отводил взгляда, хотя из него исчезла вся былая ярость. Осталось лишь раскаяние и осознание произошедшего. Спокойствие и наигранно холодное безразличие сменились чем-то совершенно ему несвойственным.

Я попыталась встать на ноги. Он шагнул ко мне, чтобы помочь, но я резко отпрянула и отползла к стене, прижимая к себе раненую руку.

– Не прикасайся ко мне!

В глазах Николаса отразилось нечто, напоминавшее боль. Мне не было до этого дела. Угрызения совести ничего не могли изменить.

Он замер.

– Фрейя… – почти умоляюще позвал он. – Перестань. Я бы никогда не допустил этого на самом деле.

– Перестать? – зарычала я.

Придерживаясь здоровой рукой за стену, я кое-как поднялась на дрожащие ноги.

«Не стану лежать перед ними».

– Я сидела здесь… уже поверила, что снова… Думала… а все это оказалось… – Я с трудом сглотнула ком в горле. – Чего ты хочешь от меня? Я просто пытаюсь выжить и остаться собой! Думаешь, если не свяжешь меня, если не заставишь исполнять свои приказы, я перережу всю деревню? Твою мать? Сестру? Ты так обо мне думаешь? – едва сдерживая слезы, почти кричала я. – Я не убийца. Я бы никогда не смогла тронуть ребенка и невинных людей. Ты хотел добиться от меня подчинения? – Я сжала челюсти и, глядя ему прямо в глаза, продолжила: – Хорошо. Похоже, ты добился своего. У меня больше нет сил бороться с тобой и с кем бы то ни было, сын Аяна. Ты победил.

Эти слова были правдой. Я устала, в самом деле неимоверно устала. Последние полгода я только и делала, что бежала, бежала, бежала. Сейчас мне хотелось наконец-то выдохнуть и остановиться. Но я не могла. Было кое-что еще – одно незаконченное дело. И чтобы когда-нибудь завершить его, я должна снова стать сильной и остаться живой.

Плечи Николаса были опущены. Он не знал, что сказать. Могучий, уверенный в себе воин вдруг лишился дара речи. Мрачная радость затопила мое сознание. Пусть испытает хоть немного той же боли.

Никто не остановил меня, когда я, шатаясь, начала подниматься по лестнице, цепляясь за нее одной рукой. Вторая так онемела, что я не могла даже поднять ее. Несмотря на все сказанные мною слова, Николас дернулся, чтобы помочь, но Катал сжал его плечо и покачал головой.

Горло болело от сдерживаемых слез, и когда я выбралась на улицу и почувствовала такой желанный порыв ветра, они наконец-то покатились по лицу.

Я грустно осмотрела склоны, густо покрытые зарослями и огромными древними деревьями. Развернулась и настолько быстро, насколько было возможно в моем состоянии, побрела к дому, который станет моей клеткой, если не смогу найти выход.

Позади меня раздались едва слышные шаги, и я ускорилась, почти переходя на бег.

– Фрейя, – тихо позвал Николас.

Я проигнорировала его.

– Фрейя, остановись.

Он мог спокойно догнать меня, заставить силой, но продолжал сохранять дистанцию между нами.

В это же время к дому подошли его мать и сестра. Они проводили нас встревоженными и изумленными взглядами, но ни я, ни Николас не обратили на них внимания.

Я взлетела по ступенькам, ворвалась в хижину и попыталась найти знакомую дверь.

– Давай поговорим, – настойчиво продолжал Николас, практически поравнявшись со мной. Я даже чувствовала, как под его ногами прогибались доски пола. – Фре…

Добравшись до выделенной мне комнаты, я не сдержалась. Резко развернулась и, замахнувшись, со всей силы влепила ему пощечину. Удар вышел настолько мощным, что его голова дернулась набок, а на лице заалел яркий след. В мою ладонь будто впились тысячи иголок.

Он не поворачивался, возвышаясь надо мной и прожигая взглядом стену.

Я вдруг осознала, что натворила, и отступила к двери, сжавшись в ожидании ответного удара. Но ничего не произошло, и я как последняя трусиха проскользнула за дверь и захлопнула ее прямо перед его носом. В отчаянии оглядела комнату и бросилась к кровати, которая казалась самым тяжелым и практически единственным предметом здесь. Кряхтя, одной рукой придвинула ее к двери, а затем подхватила столик и поставила сверху. Я обессиленно сползла по стене, стараясь не думать о том, что это не сдержит здорового молодого мужчину, если тому захочется зайти.

– Фрейя, позволь мне войти, – раздался тихий, приглушенный голос над ухом, словно он опустился на корточки. – Я только посмотрю плечо и уйду, обещаю.

– Твои обещания ничего не стоят! – Я закрыла лицо руками и прикусила