одним из нас, настроен на то, чтобы наказать или вызвать желание. Я представляю, каково это, просто скользнуть в постель рядом с ним, как половина нормальной супружеской пары, чувствовать его дыхание на своем плече и тепло его тела, и чтобы он естественно тянулся ко мне, мое тело размягчившееся в его с проснувшимся желанием. Никаких наказаний, никаких насмешек, никакой борьбы с этим. Никакого сопротивления. Просто легкие, нежные занятия любовью, такие, как у других людей. Как будто мы женатые люди, которые не воюют друг с другом, проливая кровь словами вместо ножей, медленно убивая друг друга угрозами вместо пуль.

Прилив тепла охватывает меня при мысли о руке Виктора на моей груди, дразнящей мои соски через тонкий шелк майки, его губах у моего уха, его теплом дыхании, от которого по моей коже пробегают мурашки. Не задумываясь, моя рука скользит к животу, опускаясь к поясу моих шорт, и я втягиваю воздух, представляя, что вместо моих это пальцы Виктора.

Я представляю Виктора, нежно прикасающийся ко мне, его пальцы скользят между моих складочек, стон, который он издаст, когда обнаружит, что я уже влажная для него. Я знаю этот звук, глубокий и предвкушающий, жаждущий того, что будет дальше. Я представляю его губы на моем горле, его язык на чувствительной плоти моей шеи, покусывающий и посасывающий, усиливающийся, когда он оставляет отметину на моей плоти, в то время как его пальцы ускоряются, потирая мой клитор, когда я задыхаюсь и выгибаюсь вверх, мои бедра легко раздвигаются для него.

Я не должна фантазировать об этом. Я не должна трогать себя, представляя, как мой жестокий муж нежен и любит меня, представляя будущее, которого у нас не может быть. Это просто другой вид пыток, новый способ мучить себя тем, чего я отчаянно хочу, но что никогда не сможет стать реальностью. Но я также не могу заставить себя остановиться, и я вздыхаю, когда мои пальцы обводят твердый, скользкий бугорок моего клитора, чувствуя его пульсацию, когда я теряюсь в фантазиях.

— Малышка, — слышу я шепот Виктора, когда он придвигается ближе ко мне, его рука тянется, чтобы повернуть мое лицо к своему, чтобы он мог поцеловать меня, его губы касаются моих. Другая его рука все еще внутри моих шорт, его пальцы дразнят мой клитор, и я провожу рукой под его рукой, дотягиваясь до твердой длины, которую я чувствую, прижимаясь к своему бедру. Он стонет, когда моя рука проскальзывает под пижамные штаны, которые на нем надеты, скользит по его голому животу, чтобы обхватить его член. Я чувствую, как он пульсирует в моей ладони, когда его язык скользит в мой рот, переплетаясь с моим, когда я медленно глажу его, соответствуя темпу, в котором его пальцы кружат по моему клитору.

— Я хочу твой рот, — стонет Виктор. Он встает на колени, одеяло соскальзывает, когда он спускает брюки до бедер, его руки на мгновение покидают меня, чтобы зацепиться за его пояс и спустить их вниз, открывая его толстую, твердую длину моим голодным глазам. Мне нравится видеть его член, твердый и готовый для меня, кончик, уже покрытый перламутром предварительной спермы, когда его бедра выступают вперед, набухшая головка ищет тепла и удовольствия моего рта.

Я не колеблюсь, я так же голодна по нему, как и он по мне. Я приветствую толчок его пульсирующей головки члена, скользящей по моим губам, так что я могу ощутить его солоноватый привкус на своем языке, бархатистую текстуру. Виктор стонет, когда я начинаю сосать, его пальцы возвращаются, чтобы подразнить мой клитор, в то время как другая его рука запутывается в моих волосах, притягивая мой рот по всей длине к нему, когда он подталкивает меня к кульминации.

Я чувствую, как напрягаются мышцы моих бедер, выгибается спина, когда я быстрее тру свой клитор, чувствуя, что начинаю приближаться к оргазму. Но я пока не хочу, чтобы это заканчивалось, я не хочу кончать, воображая только это. Я хочу большего, больше, чем могу иметь в реальности, и я позволяю образу в моей голове измениться. Виктор внезапно полностью обнажается, его стройное, мускулистое, великолепное тело растягивается на моем, когда он раздвигает мои бедра.

— Впусти меня, малышка. Впусти меня в себя. — Он бормочет эти слова хрипло и с акцентом, его голос хриплый от желания, и я не могу ему отказать. Я хочу его, его тепло и тяжесть на мне, его твердый член внутри меня, растягивающий меня, наполняющий меня, дающий мне все, что мне когда-либо могло понадобиться.

Мои ноги обхватывают его бедра, руки его шею, притягивая его ко мне, внутрь меня. Его губы встречаются с моими в тот самый момент, когда его член начинает скользить внутри меня, его бедра продвигаются вперед устойчивым, медленным движением, которое заполняет меня дюйм за дюймом, растягивая удовольствие, когда его рот захватывает мой. Его руки в моих волосах, его язык у меня во рту, его член в моем теле, толкается вперед, пока он не оказывается внутри меня так глубоко, как только может, а затем Виктор прижимается ко мне, его руки наклоняют мое лицо так, что он целует меня сильнее, глубже, неистовее.

Я думаю, что это любовь, выгибаясь дугой так, что я прижимаюсь к нему во всех местах, где моя кожа может коснуться его, мои груди прижимаются к его груди, живот к его животу, ноги обвиваются вокруг его ног. Мой лоб прижимается к его лбу, и я задыхаюсь, вдыхая его, пробуя его на вкус, поглощенная им.

Это все, что я хочу.

Он толкается сильнее, быстрее, издавая стоны напротив моих губ, когда мы оба подталкиваем друг друга к вершине нашего совместного удовольствия, желая соединиться, отдать друг другу все, ничего не утаивать. Я выдыхаю его имя, когда он выдыхает мое, и я чувствую, как он подается вперед, его тело дрожит…

— О! — Я громко ахаю, чувствуя, как начинают дрожать мои бедра. Я опускаю другую руку, просовывая два пальца в свой влажный, сжимающийся вход, пока мои пальцы порхают по моему клитору, подталкивая меня все ближе и ближе к оргазму, в котором я так отчаянно нуждаюсь. В моих мыслях Виктор толкается быстрее, его тело содрогается от силы удовольствия, которое он сдерживает на хрупкой ниточке, и я так близко, так сильно близко…

Я почти выкрикиваю его имя, когда кончаю, останавливаю себя, только сильно прикусив губу, утыкаясь лицом в подушку, чтобы заглушить стон удовольствия, который поднимается до такой высоты, что, боюсь, Виктор может услышать. Мысль о том, что он слышит, как я ублажаю себя в одиночестве, заставляет меня чувствовать себя ужасно неловко. Прилив унижения, обжигающий мою кожу, и тоже заводит меня, моя киска сжимается