он слышалритм взгляда на мир иль заклятиесветлое словно волоски на руках; чтобило со стоном почти кувыркомиль причесываясь; слова жгли ускоряясь.Их общая горечь в корм просочилась асборы под кожей у них; серостьсжала тисками они отмахнулистрелы точа; наглухо заперлипогреб огромный и башня всталана место; мозаика сама совместилась.IIIХолмы и кочки франков отмерялиалчность до солнца и тучи; в пышныхтюрбанах держали в проливешали к воде расписные;и в музыке мыли решетку.Небо заемно иль крупно в этом аспектедан стебель лилии в раме; жест лилиик северу будто бы небо рывком включалоприлив или дождь холодный; лилиявыбирает.IVПроснуться в сырость долгих потных оконроса на ковке время всмятки чашкаберет у башни дым; гравюры пьютлежащие в дыму; тушь темноты.в осаду ткали переняли узахватчиков вожделевших ткани;воров веретен.Пела ноты высокие и голышипретворяла в значки; в этой комнатебронезяблики:обряд прядется нитью ляпис – вдовьядоля; эглантерия на ложке; замокзарастает салом.VОтлив мог задержать отъездследили будто по простой воде;читали властно все что решила книга;за дверью ночь покрыта пленкойдухов хранят; экспериментальноевыкатывают колесо.И нильский ветер; гадальные картыжонглеры лекарство от старых тряпок;потачкой басне – жемчугв соломе.Как гнется первоцветнапоминает им глаза Троила;покров решают взять поярче; башняскользит к текучей башне.Эфемерней круглоты иль зрелойветвистой груши связаннойс видением шиповник.VIЛишь узкая тропа над самымпроливом безразличным и уступом гдезамок может быть сферичный как Отранто;стоял там путник наг вещая громкоиль видя лилию подумал меч;а то волок скелет на плоский каменькак зверя на петле. В возвышенномуединенье трав рука из замши встала.1993 Дмитрий Манин

Павловния

iненасытно тюль тьмы застывшей –налетчика шаг у внушительных косглазурь – пасмурно в шашечку –в лапах плащей – набухающий всплескзабелённый – прямыми мазками –гравюра в тонах серебра.искромсанное дерево.благодеяние из соломы –облако облегает. ни всадника.iiненастные гласные – фигура сварганенашепелявая клякса –фигура бегущего.поспев – в миску.стоя под ветровой завесой. ось бедра.вой вирджинала. зерном. мотив бури.iiiпронзена гряда моря.гребешок.скользит по бокам.днем и ночью.«спасенье от тьмы»тело на свету.ivоттиск в порошкесерия – отрадапамятник.ягоды охвату – хвала.vприверженность пескусуглинка раздел – трясинаног вязь кожурка –или быстрокожая пяткаакр ошарашенныйжеваный провод.viинструментомпрошитое небожженое.поддетое за уголок.на колени.viiцоколь в кислом цвету.шишка-дурёха. хлам.viiiсхвачен воздухом с известью.«вес камня»фрагмент.ixвсех себя целиком –или не всех?бремя лицаот одного к другомузыбясь солнце.абстракт-рука.1993 Иван Соколов

Покидая НОВОЕ ВРЕМЯ

. Покидая НОВОЕ ВРЕМЯточно окруженная ланьСредневековость и в руке у нее, в той же пылисамо наваждение.пыль на реснице твоейпокидаяи щурящиеся глаза«испарившееся оборудование».и идея ухода (томимая между скобок)и ее фонтанравноудалени близоккогда скопившись разбегаетсямягкая вода(без всякого) (без всякого) вмешательства(эроса)покидая (без всякого завершения)без всяких полосками вечерних желтковкаждые сутки. каждые сутки.всё же венчаютперпендикулярнуюнеугомонную процедуру камня(и контрфорс)шевеление губ шевеление(не наваждение)Не Наваждение.крупней и подальше.темное сложение рифм.Что Натворил Этот Мир?.Белая кромка, Белые очертания, Черный квадрат………………………………………….«разлад между пространством и формой»прерывает Новое времярасплетает со знанием делана глазах тающую нить.уст твоих роза(как считалось когда-то)крепко держалась за блаженный озон(без всяких ДОПРОСОВ)приняла свою форму у тебя прямо с уст!прежде и ты похабничать было не прочь.и подумывало испариться, Новое времяна шоссечерез иголки:бессрочно.1996 Иван Соколов

Множественность

iСила противодействия жмется– к квадрату своего суставаореол расходится по свежему швуи за столом перетасовываются нулии вкрадчивые самоцветы быстропоявляются и исчезают на шатком столе –;– это суеверие –заклятье – (зима в людях) закаленные чувствуюти разбегаются –и гадают по руке – заклятье настигает под ореоломони расстаются –протрезвляются от дурмана силы – и мясорубкойнамеков брошенных силой противодействия плачут по коню важности напьедестале его порыв –но они свободны от ореола и противодействиясловно личинки – сначала они под стеклом – а затем пускаютсяс примерной осмотрительностью по свежемощеным дорогам под лупойкак Ганнибал; и дальше колесами путешественникаотклики разнообразны уйти из-под нимба –м. б. называться на латыни –.Вдохнуть сюда было небесполезно – переведено, не окровавлено –полдень под новыми пальмами и реками воображенье взволнованное и теплое –;iiно словесные осложнения – (брутальная алчность) – Юпитер иль его недовольствоЗодиакальные начала –Душа комариная Душапамять заклятия –.Там шаль лежала на столе этот парикэтот ритмчела классические вздохипрервали мгновенье спелый квадратпамять и ее наймит –;все те же безобеденныеосложненияразмножившиеся боги; дева подъявшая взор –; что сходит на брюхеизразца (мантия и) – возможно Аллах.Рассмотрим колесосинее мародерствующее.iiiУйти из-под ореола глиняного железногоровны террасы балки скрещены; те ктопредлагает рано и поздно нуль чиселчих поздней осенью случайныйнабросок меломprimi pensieri[146] :человек всходит по склонуattitudini[147]:он всходит меж тем вечереетмножественность ранои поздноivписьмо и ореол пейзажаестественное и миметическоебезмятежная тоска порано и поздноУнынье и Ода.1996 Дмитрий Манин

Под шоколадное мороженое: Читая Маяковского

Когда я решила революционизировать свою жизнькогда”решила”революционизировать”жизнь”Как рано! Еще только восемь утра.Ну, голуби-то поднялись раньшеТы доел яичницу?Надо хорошенько прогуляться.Сейчас? Там слишком много зимы.Я буду радоваться снегу на твоем пальто.Что, уже пора есть суп?Ты работала битых три часа.Я написала 48 стихова не 49 и не 51.Сколько у нас штатов?Не могу вспомнить, что объединяет Америку.Значит, тебе пора вздремнуть.Какой мне снился милый, приятный сон.Но просыпаться – лучше.Я радуюсь реальности, как снегу на пальто.Вы чай пьете с лимоном или сливками?Без сахара?И без сигареты.Днем хорошо, но вечером лучше.Мне нравятся наши вечерние беседы.Вчера мы говорили о Канте.Сегодня давай подумаем о Гегеле.Еще неделя, и мы доберемся до Маркса.Батюшки.Жизнь в радость, когда руки работящие.Ужин? Жаркое протомилось. Вкуснота.Ну, может, еще стакан молока.Девять часов! Пора купаться!Мыло и чистое шершавое полотенце.В кровать!Красная Армия нынче на марше.Они прошагают через мои сныв начищенных кожаных сапогахи свежевыглаженных рубахах.Все гадкие пятна от икры и шампанскогои поцелуевотстираны добела.Они возвращаются в казармы.Они говорят по сотням розовых,желтых, синих и белых телефонов.Как они довольны, счастливы и сыты на вид,развалясь на меховых диванах,поют: «Как добра ты к нам, Россия.Как добра ко всем ты людям.Жить бы нам вовеки».Пока не кончился мой сон, ониотбросят наганы, и по волшебствувырастут фабрики, где преждеружья палили, рулеточный завод,где из открытого окна падало тело.Скорей, милый сон,я жду тебяпод теплой периной.И, может, завтрашний день будет реальнейвчерашнего.2001 Дмитрий Манин

Финская опера

Сюжет густо зарос травой.Пьесы липли к простыням. По ночам ему казалось, что он вырос.Трава покрыла сон змеи, глаза ее запавшие, хвост из шелкового клевера. Сон переведенный в серебряный звон. Множились змеиные головы, исон превратился в оперу.Эта опера и принесла сновидцу славу.Место действия могло бытьв любой стране, хоть в Антарктике, но скорее в Финляндии, где верятв шелковый клевер, бесценный в стране, изголодавшейся по лету.Для этой оперы Аалто, великий художник, сделал лист клевера изфарфора и вшил его в белую занавеску.Он нарисовал иокно, в которое смотрит на море человек в костюме змеи.Эта опера, начинающаяся сном, гастролировала в Риме и Загребе, пересекаламатерики, однажды на верблюде. Слава об этих путешествиях затмила и самуоперу. Люди стали забывать, правда ли такой высокой выросла траваи откуда взялась змея.Опера сменила название, в ней появился золотой лимузин.А где-то в Океании добавили русалок.2002 Дмитрий Манин

Фотографии

Раньше мы слушали фотографии. Они слышали наш голос.Живые, подвижные. Расстояние, ставшее памятью.Падали сумеркиПодталкивали нас, лаборатория пустела всегда невозмущеннаяПодчисткой.Они жили вместе в городе X. Губы ее утешали его, всегдаугрюмого. Пианино располагалось по старинке, свет проникалв окно, фонари у одинокого дерева.Чувство, рожденное светом одного фонаря на предмете, не переноситсяна фото обновленного города. Камера, бывалописала вольные заметки средь лодок и желобов безлесных парков и проспектов.Старая камера отказалась проникать в неведомое.