Парень достал последний коврик, разогнулся и удивленно посмотрел на Максима, который стремительно приближался к нему.

– А разве машины можно мыть в общественном месте? – строго спросил он, вынимая удостоверение.

– Это не общественное место! – глянув на красные «корочки», возмущенно протянул парень. – Это мой дом!

– Это придомовая территория, значит, общественное место… Фамилия?

– Эй, а что такое?

Кустарев просунул руку под лобовое стекло машины, вынул оттуда технический талон.

– Прошник А. Д., – прочитал он, одним глазом посматривая на парня.

В экстремальной ситуации человек ведет себя непредсказуемо, и неизвестно, как поведет себя подозреваемый. Или стрекача задаст, или на Одинцова набросится. Глаз да глаз за ним. А еще лучше мордой в землю и в наручники. Но Максим пока не спешил доводить дело до крайности.

– Ну, Прошник! – Парень недоуменно смотрел на Кустарева.

– Артем?

– Ну, Артем… А что такое?

– Машину в неположенном месте моешь.

– Да я не мою. Только вот коврики поснимал… Не собирался я мыть, так что не надо!

Максим внимательно смотрел на парня. Похоже, он никакой вины за собой не чувствовал.

– Капитан Одинцов, уголовный розыск.

– И что?

Судя по всему, Прошник не видел причин, по которым он мог попасть в поле зрения уголовного розыска.

– Вчера человека ограбили. По голове камнем ударили, деньги забрали.

– Я здесь при чем? – не на шутку разволновался парень.

Но его пугал не столько свершившийся факт, сколько зловещий тон оперативника.

– На месте преступления обнаружен чек из магазина, где ты покупал аккумулятор для своей машины. Твой чек.

– Мой чек? – дернулся парень.

Одинцов отслеживал каждое его движение, он готов был отреагировать на любую опасность. И если Прошник вдруг бросится от него наутек, он успеет поймать его и задержать.

– Как твой чек попал на место преступления?

– Ну, я не знаю… А где это место преступления?

Максим не стал темнить и объяснил, где примерно произошло ограбление.

– Ну, был я вчера там, – кивнул Прошник.

Одинцов поощрительно повел бровью. Дескать, чистосердечное признание облегчает вину.

– Мужика там сбросил…

– Мужика?

– Ну, ему на московское шоссе нужно было, я короткий путь знал, через реку. Ну, и повез его… Я на него почему-то и подумал.

– Что ты подумал?

– Ну, вы сказали, что кого-то там ограбили. Он запросто мог это сделать.

– Почему ты так думаешь?

– Ну, я у него про деньги спросил, он сказал, что заплатит. Сказал, а сам ухмыльнулся в сторону, ну, знаете, как это бывает… В общем, я понял, что денег у него нет. Я ему говорю, или плати, или выходи из машины. А он вдруг нож достал! Я думал, он мне в горло его воткнет!.. Не воткнул! Даже не коснулся!.. Он такой с виду ничего, нормальный, не уголовник, но когда нож достал… Глаза ледяные, лицо страшное!..

Одинцов смотрел на Прошника, стараясь не выказывать сарказма. Возможно, он выдумывал злодея с ножом, но это могло быть и правдой.

– Значит, ты его к московскому шоссе вывез? – спросил он, пытаясь подловить парня на расхождениях в показаниях.

Но поймать его на хитрую удочку не смог.

– Да нет, высадил я его.

– Из-за денег?

– Да нет, он сам сказал остановить…

– Зачем?

– А там кого ограбили? У него не «Паджеро», случайно, был?

– А почему там «Паджеро» должен быть?

– Ну, не должен… Там «Паджеро» к реке свернул, этот на него так смотрел. Чуть шею не свернул. Потом остановить сказал. Я так думаю, он обратно вернулся…

– Думаешь?.. А как чек на место преступления попал, не думаешь?

– Чек? На место преступления?.. Аккумулятор я покупал?.. – Прошник смотрел на Максима в ожидании ответа, но тот молчал, с иронией глядя на него. – Так чек у меня на сиденье лежал, этот хмырь на него сел. Мог же чек, как банный лист, ну, приклеиться?

Одинцов пожал плечами. В жизни всякое случается.

– Преступник на месте преступления пальчики оставил, – спокойно сказал он. – Если это твои пальчики, сам понимаешь, что с тобой будет. Может, лучше признаешься? Явку с повинной оформим, это минус к сроку. Как минимум, два года минус…

– Да нет, не было меня там! – Прошник поднял руки, как будто собираясь обхватить голову. – Я правду говорю! Как было, так и говорю!

– И фоторобот составить сможешь?

– Ну, смогу…

В чехле у Одинцова зазвонил телефон. На дисплее высветился номер оперативного дежурного.

– Макс, тут к тебе какая-то женщина! – торопливым, в какой-то степени взволнованным голосом сообщил майор Ручьев. – Говорит, похитить ее хотели! Сбежала она!.. До смерти напугана, к тебе рвется… Суконцева ее фамилия, знаешь, такую?

В груди, казалось, лопнул шар с ледяной водой, которая растеклась по животу, выхолаживая внутренности.

– В кабинет ее ко мне давай, закрой там! А я мигом!.. Саня, головой мне за нее отвечаешь!

Максим вернул мобильник на место, велел Прошнику закрыть машину и ехать с ними. Наручники на парня он надевать не стал.

Любу трясло как в лихорадке. Она пила воду, а Бартьеньев придерживал ее стакан, чтобы он не выпал из ее трясущихся рук. И правильно делал. Одинцов распахнул дверь в свой кабинет, Люба от испуга разжала пальцы, и стакан вывалился в руку Бартеньева.

– Максим!

Она рванула к нему, но сама же себя и осадила. Не тот сейчас случай, чтобы бросаться ему на шею.

Он подошел к Любе, взял за руку, посадил на диван, а сам опустился перед ней на корточки, посмотрел в глаза. И руки ей на коленки мягко положил, чтобы этим хоть как-то унять волнение.

– Рассказывай!

– Я из магазина шла, смотрю, какой-то мужик. Подходит ко мне, достает удостоверение, ну, корочки, как у тебя… как у вас… Капитан полиции Зайцев, сказал, что от капитана Одинцова. Тебя, говорит, ранили, ты сейчас при смерти, хочешь попрощаться со мной. Ну, я села в машину, а там какой-то тип за рулем. Совсем на мента… в смысле, на полицейского не похож. Ну, до меня доходить стало… Я попросила удостоверение показать, а этот, ну, который Зайцевым представился, сказал, что это лишнее. Сказал, что волноваться не надо, что с Одинцовым, ну, с тобой все хорошо будет. Рана, сказал, несмертельная. А до этого говорил, что ты при смерти… В общем, я поняла, что дело нечистое…