Ар-Шарлахи содрогнулся. Такой формулировки ему еще слышать не доводилось. Это могло означать что угодно, вплоть до смертного приговора.

Однако следующие слова судьи поразили его еще больше.

— Ожидающий справедливого приговора Шарлах!

Сначала он подумал, что ослышался. Или что судья нечетко произнес его имя. Однако в следующий миг глаза их встретились, и Ар-Шарлахи понял, холодея, что никакой ошибки не было…

— Передаем тебя в руки государя…

Он разомкнул внезапно пересохшие губы, но из перехваченного горла выдавился лишь жалкий, недостойный мужчины писк. Судья внезапно шагнул к Ар-Шарлахи и, явно нарушая церемониал, дрогнувшей рукой пожал связанные запястья. Так и не подняв глаз, прогудел расстроенно:

— Прости… Так уж вышло…

Одолевая встречный ветер, легкая почтовая каторга шла на мускульной тяге по огромным такырам Талланы, держа курс на Харву. Внизу, во тьме, духоте и вони, подогреваемые крепким вином каторжане, лежа в промокших от пота люльках, из последних сил толкали ногами перекладины ведущих барабанов. Смену приходилось делать каждые полчаса, и все же люди были измотаны до крайности. Потом, к полудню, ветер сменился, на обеих мачтах взвились косые паруса, и каторжанам наконец дали отдых.

Крохотный полутемный отсек с узким зарешеченным окошком на потолке потряхивало и накреняло. Скрипели переборки. Стиснув зубы, Ар-Шарлахи лежал лицом к стене и в который раз с ужасом осмысливал случившееся.

Его просто принесли в жертву. Судья, секретарь, начальник первой стражи — все трое с откровенной и бесстыдной прямотой спасали свои шкуры. А разбойник, конечно, ушел… Во всяком случае, на след его они так и не напали… Вполне возможно, что Шарлах даже и не покидал тени Ар-Мауры, затаился в доме у какого-нибудь своего пособника и теперь ждет, когда кончится суматоха… Да она, собственно, уже и кончилась. Какой смысл ловить разбойника, если он пойман еще позавчера, а сегодня утром отправлен с почтовой каторгой в Харву?..

А в Харве, конечно, Шарлаха в лицо никто не знает… Да и откуда? Разбойничал он вдоль Пальмовой Дороги, к предгорьям не приближался… Зато должны знать в лицо самого Ар-Шарлахи! У него, если на то пошло, пол-Харвы знакомых, любой подтвердит, что он — это он, а никакой не Шарлах… Нет-нет, все, оказывается, не так уж и плохо…

Ар-Шарлахи приподнялся, насколько позволяла короткая стальная цепь, и стукнул кулаком в переборку. Он колотил в нее до тех пор, пока не открылась низкая дверца.

— Чего шумишь?

— Послушайте! Произошла ошибка… Я не Шарлах! Я — Ар-Шарлахи!

Голорылый недоуменно нахмурился:

— Какая разница?

— То есть как?.. — Голос Ар-Шарлахи упал до шепота — Меня зовут Ар-Шарлахи…

— Ну, правильно, — недовольно сказал голорылый. — В сопроводительных свитках так и написано, что это одно и то же лицо… А будешь шуметь — еще и за ногу прикуем.

Дверца закрылась, и Ар-Шарлахи, замычав, повалился на дощатый пол. Убили… «Одно и то же лицо…» Шакалы!.. Додуматься до такого мог только досточтимый Ар-Маура, больше некому! Он ведь знал о том дурацком давнем доносе… Ну, судья! Ну, судья!.. «Прости… Так уж вышло…» Не-ет, досточтимый, такого никому не прощают…

А что, если… Взять и самому донести в Харве на Ар-Мауру? Так, мол, и так, вел крамольные беседы с узником, дурно отзывался о государе, подбивал взбунтовать Пальмовую Дорогу… Нарочно отпустил настоящего Шарлаха, а взамен подсунул ни в чем не повинного Ар-Шарлахи, боясь, что тот донесет… Хм, а ведь довольно складно все выходит…

Да нет. Складно-то складно, а кто подтвердит? Сам судья? Секретарь? Или, может быть, начальник первой стражи?.. Ну, этих троих, положим, можно обвинить в сговоре, тем более что так оно и было… Но есть ведь еще и Алият! Уж эта-то, будьте уверены, не моргнув глазом поклянется, что прибывший с ней на почтовой каторге — именно Шарлах, и никто иной…

В полном отчаянии он скрипнул зубами и ударился лбом об пол. Потом, не в силах больше сдерживаться, застонал как от боли. У противоположной стенки взметнулась и села Алият. Сверкнула темными злыми глазами:

— Если не перестанешь скулить, ночью подкрадусь и горло цепью перепилю!

Смысла угроза не имела, стальные тонкие цепи, с помощью которых узники были прикованы к противоположным стенам тесного отсека, не достигали в длину и локтя. Тем не менее Ар-Шарлахи рванулся с яростным воплем, пытаясь дотянуться свободной рукой до горла обидчицы, но, естественно, желаемого не достиг. Алият поступила умнее: она уперлась ладонями в пол и нанесла удар ногой. Ар-Шарлахи бросило на переборку.

— Кобра!.. — прохрипел он, с ненавистью возвращая удар, ушедший, впрочем, в пустоту, поскольку Алият была к нему готова.

Далее в отсек ворвались стражники и, растянув каждого вдоль своей переборки, приковали еще и за ногу.

На второй день в желтоватом мареве проступили прямо по курсу голубоватые и плоские, словно вырезанные из прозрачной бумаги, очертания горных отрогов. Поплыли навстречу островки желтовато-серой растительности, мелькнула ядовитая зелень поливной плантации.

Ар-Шарлахи, естественно, ничего этого видеть не мог, но по тому, как изменился ход каторги, давно сообразил, что Харва уже близко. Кончилась изматывающая качка по барханам пустыни Теген, под огромными полыми колесами скрипела и стреляла камушками ровная степь.

Ар-Шарлахи, кряхтя, перевернулся на живот и приподнялся, упершись локтями в настил.

— Послушай… — негромко позвал он. — Но ведь уже два дня минуло! Шарлах наверняка ушел в пустыню… Какой смысл врать дальше? Скажи ты им, что никакой я не разбойник!

— Зачем? — равнодушно осведомилась Алият.

— Но ведь это же правда!

Алият тоже приподнялась на локте и брезгливо оглядела Ар-Шарлахи.

— Да уж… — съязвила она, снова отворачиваясь к стенке. — Что правда — то правда…

— Судью, что ли, оберегаешь?.. — процедил Ар-Шарлахи. — Или начальника стражи?.. Сама же видела, что они со мной сделали! А ведь судья мне другом считался… Ш-шака-лы!.. Да и Шарлах твой ничем не лучше! Гуляет себе на воле, а тебя вон в Харву везут… на двух цепях…

После этих слов Алият замолчала вообще. То ли оскорбилась, то ли задумалась. И Ар-Шарлахи вновь предался горестным размышлениям.

«Передаем тебя в руки государя…» Как же это все-так понимать? Не в прямом же смысле!.. Хотя почему бы и нет?.. Досточтимый Ар-Маура, скорпионов ему в оба рукава, помнится, говорил, что государь послал за Шарлахом целый караван, да еще и распорядился взять живьем… Для какой же это, интересно, надобности потребовался государю, непостижимому и бессмертному, ничтожный разбойник Шарлах?.. А вдруг они знакомы? Скажем, лет пять назад вместе поднимали мятеж против державы Орейутов, а потом грянула война — и дорожки их разбежались… Один стал государем, другой пошел в разбойники…