– Слушаюсь, ваше императорское величество! – Адмирал встал из-за стола и щелкнул каблуками. – Будет исполнено!

– Вот-вот, исполняйте! – отчеканил Осетр.

Конечно, он обошелся с Друцким-Соколинским грубовато, но всем этим тыловым крысам ни в коем случае нельзя позволить впадать в спячку.

Тыловики из другого теста выпечены, их вечно надо пинать, потому что сами они в боевых действиях не участвуют и шкурой своей не рискуют. А потому видят войну несколько под иным углом, чем те, кто принимает непосредственное участие в огневых контактах.

Впрочем, он тут же понял, что не очень прав. Но извиняться не стал.

Не сахарный адмирал, не растает!

Надо, пожалуй, еще и добавить горчицы под хвосты.

– Хочу вас предупредить, господа, что в случае срыва планов перевооружения флота «улитками» все виновные должностные лица понесут самую строжайшую персональную ответственность.

Он поймал на себе удивленные взгляды, поскольку впервые позволил себе такой тон разговора.

Впрочем, глаза чиновники тут же отводили в сторону.

А когда заседание Совета закончилось, Железный Генерал дождался, пока все остальные покинут кабинет, и сказал:

– Кажется, ваше императорское величество, я услышал сегодня речь не мальчика, но мужа! Думаю, дело пойдет! Срыва планов перевооружения не будет.

И не было для Осетра более приятных слов.

Тем не менее он сдержал довольную ухмылку и возразил:

– Речи – не главное, Всеволод Андреич. Главное – дела, порождаемые этими речами.

На испытания новой «улитки» вместе со «Святым Георгием Победоносцем» прибыл и контр-адмирал Приднепровский.

За это Осетр поначалу хотел выписать командующему Четвертым флотом кучу ржавых болтов в котловину, но потом передумал.

Все-таки боевой командир должен лично ознакомиться с новым оружием. А флот наверняка оставлен в надежных руках. Иначе Приднепровский не был бы Приднепровским…

Через три дня, когда установку смонтировали на борту «Победоносца», шаттл снова перенес Осетра, Засекина-Сонцева и сопровождающих императора военных и гражданских специалистов с Нового Санкт-Петербурга на орбиту.

Едва Осетр вышел из шаттла и вступил на палубу транспортного отсека фрегата, сердце его заколотилось быстрее. Слишком много воспоминаний было связано с этим кораблем. Вплоть до пленения Владислава Второго и последовавшей за ним дуэли согласно древнему обычаю…

Встретили главнокомандующего согласно этикету. Командир фрегата капитан первого ранга Свистунов, бывший когда-то у Приднепровского старпомом, доложил о полной готовности экипажа выполнить любую поставленную боевую задачу. Главнокомандующий внимательно выслушал доклад, крепко пожал руку контр-адмиралу Приднепровскому и старшим офицерам корабля и даже поговорил немного с простыми матросами об условиях службы.

Тоже своего рода этикет…

Флотские любили своего императора. Это было видно и по взглядам, и по тону разговора, и по всему их поведению.

Давно уже правителю не было так приятно от общения с подданными. Пожалуй, со дня коронации…

А потом контр-адмирал и император проследовали в каюту, которую новый старпом фрегата, кап-два Колышев предоставил в распоряжение Осетра. Уединились для конфиденциальной беседы…

– Ну, здравствуйте, Иван Петрович! – Осетр не удержался и обнял Приднепровского. – Очень рад вас видеть!

– Здравствуйте, ваше императорское величество! Я тоже рад вас видеть. А на правах старого знакомого скажу, что мне весьма импонирует та энергия, с которой вы перестраиваете империю. Этак мы скоро будем сами с усами, и никакой Великий Мерканский Орден нам станет не указ.

– Это хорошо, что вы так настроены. Что там у вас с переформированием Отдельной особой эскадры в Четвертый флот?

Контр-адмирал сразу подобрался:

– Переформирование идет согласно утвержденным планам, разработанным Адмиралтейством. Даже с некоторым опережением в сроках.

– Проблемы какие-нибудь есть?

Приднепровский провел рукой по пышным бакенбардам:

– Все возникающие проблемы решаются в рабочем порядке, ваше императорское величество. Руководство Адмиралтейства и кабинет министров оперативно реагируют на мои просьбы. Очень скоро, думаю, не позже чем через полгода флот будет в полной боевой готовности.

– Очень надеюсь на это, Иван Петрович! Вы в курсе, зачем вас вызвали в район Чудотворной?

– Знаю только, что предстоят испытания некоего нового вида оружия, ваше императорское величество. В подробности меня не посвящали. Секретность, понятное дело…

– Ну, в подробности вас посвятит прибывший вместе со мной на борт «Победоносца» профессор Комаров из Института структуры пространства.

– Это что за Комаров? Который разработал «иглу Комарова»?

– Он самый. Весьма толковый ученый. А теперь он создал новую штуку. Ее уже назвали «улиткой Комарова»… Новое его изобретение, я уверен, сыграет немалую роль в обретении нашего превосходства над Орденским флотом.

Физиономия Приднепровского расцвела воодушевлением.

– Давно пора, ваше императорское величество! Кстати, на всех старых кораблях Четвертого флота прежние двигательные установки уже заменены «иглами».

– Радостная новость! Я вот что еще думаю. После испытаний мы оставим «улитку» на борту «Победоносца». Пусть у нас будет хоть один боевой корабль с новыми возможностями. На всякий случай.

Приднепровский снова распушил бакенбарды и усмехнулся:

– Я бы сказал, что горд, да только слишком пафосно прозвучит, а мы, военные, не любим излишнего пафоса.

– Да уж, Иван Петрович… Оставьте пафос пропагандистам, а сами готовьтесь выполнять боевые задачи.

Приднепровский посерьезнел:

– Вы полагаете, война уже не за горами, ваше императорское величество?

– Полагаю, не за горами, адмирал… Я вовсе не воинствен, хоть и «росомаха». Мне совершенно претят жертвы, которые может понести наш народ, но… Если войне быть – а ей, как мне кажется, быть, – пусть она начнется тогда, когда станет выгодно нам, а не противнику.

– Что ж… Чему быть, того не миновать!

А потом новую «улитку» испытали.

Ходовая команда привела крейсер «Варяг» в исходную точку прыжка, погрузилась на два катера и переправилась на «Победоносец». Высокие гости снова собрались в центральной рубке фрегата.

На сей раз все происходило почти обыденно. И когда «Варяг» перебросило на расстояние в половину парсека, оживление на мостике «Победоносца» оказалось достаточно сдержанным.

– Это максимальное расстояние, Константин Матвеевич? – спросил недовольно Осетр.