В одной из таких комнат жили двое: Шурик – горький пьяница и двухгодичник, и его друг Юрик.

Их комната была примечательна еще и тем, что на одной стене висел написанный Юриком лозунг: «Цени любовь, но береги свободу», а на другой его же творение: «Направо пойдешь – на аэродром попадешь, налево – в морпорт, а прямо пойдешь – в «Нижний» попадешь.

«Нижний» – единственный на всю тундру здешний магазин.

И вот Шурик уехал в отпуск.

Через некоторое время другу Юрику приходит от него телеграмма: «Готовь камеру. Везу кобру».

Весь день служивые находятся на аэродроме, так что почту приносят коменданту общежития. Прочитав насчет кобры, она сразу бросилась в штаб. Во время полетов в штабе околачиваются только замполиты. Взволнованная комендантша заорала прямо с порога:

– Да! Согласна! У нас не общежитие, а дурдом! Чудильник! Ну и что из этого? Это все-таки не уголок Дурова! Нет! Не уголок! – помахала она пальцем перед носом начальства. – И куда я, по-вашему, ее дену?

– Кого? – спросило начальство, отступая от обезумевшей женщины.

– Как кого? Кобру! Змеюку он везет! Я не знаю, куда селить ядовитую кобру! Не знаю! Может, вы знаете?

Замполиты по очереди изучили документ. После этого они обратились к начальству.

Когда начальству показали телеграмму, оно сказало только два слова и один предлог:

– Гнать в шею!

– Есть гнать в шею! – сказали замполиты и вышли.

– Ты не знаешь, кого надо гнать в шею? – спрашивали они потом друг у друга. – Этого типа или же его кобру?

Решили, что обоих.

К вечеру того же дня всем обитателям общежития стала известна новость: к нам везут змею.

Мужчины посовещались и сурово сказали:

– А чего? Приютим пресмыкающееся!

Женщины были категорически против:

– Это что ж, она тут ползать везде будет?

– Да не будет она ползать! Она в террариуме будет жить!

– Знаем мы ваши террариумы! Нажретесь, и она уползет!

– Да причем здесь «нажретесь»? Не она же нажрется! Ну?

– А вам только дай животное! Вы его вмиг алкоголиком сделаете!

Дети тоже стояли в это время рядом, тоже переживали, некоторые даже плакали и говорили, что змей надо беречь.

Несколько дней, пока была нелетная погода, продолжалось обсуждение. В конце концов, все решили, что как интересно и счастливо все заживут, когда в общежитии появится кобра.

Долгими, понимаете ли, зимними вечерами, особенно когда нет света, можно будет приходить к ней, кормить из рук, потому что она к людям тут же привыкнет, и даже гладить по головке, потому что она тоже привыкнет, особенно если ей челюсть перебинтовать.

В общем, ждали все, и даже встречать пошли всем общежитием на летное поле.

Как только Шура показался из самолета, к нему тут же все бросились:

– Где кобра?

– Кобра?

– Ну!

– Ах… кобра…

Шура был смущен. Рядом с ним стояла девушка. Шура привез жену.

Первый

Начало службы на флоте представлялось несколько иначе, чем оказалось на самом деле. Картинка не совсем совпадала, но спасибо родному училищу, оно все же подготовило жертвенное тело к «тяготам и лишениям».

Я же на Дальний Восток попал, так что изумление испытал. Получив в Техасе (поселок Тихоокеанский, как известно) командировочное предписание во Владивосток на объект Поломошнова, я прибыл в этот славный город, снял квартиру и на следующий день убыл искать свой «объект».

После представления комбригу ракетных катеров меня отфутболили дальше – направили к комдиву торпедных катеров, который меня тут же поставил в стойку «смирно»: «Как вы стоите? Пятки вместе, носки врозь! Грудь вперед! Взгляд высоко и прямо!» – и немедленно вздрючил за точеные звездочки и прическу: «А это что у вас за звездочки на погонах?!! Вырезаны любимым лобзиком старого папуаса? Не флот, а какие-то венерические забавы! Да вы еще и не стрижены!.. Совсем!..» – после чего мне было сказано, что «объект Поломошнова» – это торпедный катер «Т-88» проекта 206М, и сейчас он стоит в Патрокле (интересно, где это?) на брандвахте (интересно, что это?), и поэтому мне надо завтра прибыть, как положено, за полчаса до подъема флага и после его подъема убыть на «Т-88» с лейтенантом Бычковым (а это кто?) на «ЛАС-5» (а это что?).

На вопрос, все ли понятно, ответил: «Так точно!» – и, развернувшись через левое плечо, вышел чуть ли не строевым шагом.

М-да! Брандвахта – это слово смутно припоминалось, а что такое Патрокл и «ЛАС-5» – ни хрена не понимаю. Ну и Бычкова я в жизни никогда не видел. Но тут главное фамилию запомнить – Бычков – и потом все станет ясно по ходу дела.

На следующий день за полчаса до подъема флага начал спрашивать про Бычкова.

Флаг подняли – Бычкова нет.

Начало августа, жара и влажность, я в форме номер три – тужурка, брюки, не снимая фуражки – мозг через полчаса сам протекает.

И вот наконец-то в начале причальной стенки появилась фигура: голова рыжая, морда красная, форма одежды – брюки, голый торс.

– Да вот он, твой Бычков, – подсказали офицеры.

Я подошел, представился и объяснил ситуацию.

– В пять секунд, – сказал мне Бычков. Он вообще был немногословен.

Пара партий в нарды, променад по пирсу, и вот уже мы с Юрой (Бычковым) готовы следовать на мой объект.

Юрка оказался добрым малым. Он закончил Тихоокеанское училище (ТОВВМУ) на год раньше меня, но уже успел, как мне тогда показалось, обрасти ракушками. Минер по специальности, Юрик исполнял еще и обязанности помощника командира «Т-102», и еще он же был командиром БЧ-1, 2, 3 и начальник химической службы (кажется, никого не забыл).

А Патрокл – это бухта в Уссурийском заливе Японского моря.

А «ЛАС-5» – весельная резиновая лодка, рассчитанная на пятерых.

А брандвахта – это служба такая.

Патрокл находился через сопку от нашей бригады, и, когда мы спустились с нее к берегу бухты, Юрка сразу начал размахивать фуражкой, снятой с моей головы.

С катера, стоявшего в трех-четырех кабельтовых от берега на этой самой брандвахте, сбросили водолазный трап, два бойца спустились по нему в стоящую у борта лодку, после чего они погребли в нашу сторону – это было удивительно, и я замер.

– Что стоишь? Снимай брюки и ботинки. «ЛАС-5» к берегу не подойдет – камни, – заявил Бычков.

Раздевшись снизу до уставных трусов, я полез в лодку, и, когда все устроились в этом гиблом корыте, нас повезли, посекундно обещая опрокинуть, на катер, мой долгожданный корабль, первый шаг на который и доклад командиру я не раз прокручивал в мыслях. Получалось так: бравый, красивый командир и я в новенькой форме. Я подхожу к нему, четко подношу руку к головному убору и докладываю: «Товарищ капитан такого-то ранга, лейтенант Чичин, представляюсь по случаю назначения на должность такую-то!» – а он мне, как отец родной, улыбается, мол, все отлично, и жмет руку.