– Приходилось. Сейчас приехал к Сангаку, взять интервью.

– Олег, оказывается, вы наш конкурент, – сказал Би-би-си. – Мы тоже Сангака снимать будем. Завтра утром он в Пяндже с беженцами встречается.

– Мне на сегодня назначил, – сказал я. – На два часа.

– Подброшу тебя в штаб, – сказал Джахонгир. – Надо туда заглянуть, разведать, что и как. Подожди, только аппаратуру в номер закинем.

Я взял у красавицы ключ, перекинул кофр с фотокамерой через одно плечо, сумку через другое и подхватил с пола моток кабеля.

– Олег, не берите! Тяжело. Мы сами отнесём, – всполошился Би-би-си.

– Да, ладно… Помогу, – и я потащил кабель к лестнице.

Штаб Народного фронта размещался в здании бывшего обкома партии. Мы вошли в просторную приёмную, обставленную с провинциальной обкомовской роскошью. Слева – дверь, обитая, как принято, стёганной кожей. Рядом стол, а за ним – молодой человек в аккуратно отглаженном камуфляже. Адъютант или секретарь. Поодаль ждали приёма просители: крестьяне окрестных сел, горожане, старухи… Народный фронт – единственная реальная власть в городе.

Мы подошли к столу адъютанта. Он встал и не без энтузиазма, но с достоинством пожал руку Джахонгиру. Репортёра в штабе хорошо знали. Я протянул редакционное удостоверение. Адъютант внимательно его изучил, вышел из-за стола и скрылся за кожаной дверью. Вскоре вернулся:

– Подождите, скоро примет. Но долго не говорите. Сегодня его японское телевидение снимает.

– Ишь ты! – присвистнул Джахонгир. – Какой канал?

– Не помню, трудное слово. У меня записано.

– Будь другом, глянь.

Адъютант замялся:

– Подожди, позже скажу.

– Государственная тайна?

– Э, секрета нет. Просто, понимаешь… – начал было мямлить адъютант, но вдруг махнул рукой: – А, ладно. Сейчас посмотрю.

Перед ним на столе лежал поверх бумаг короткий автомат. Должно быть, УЗИ. Адъютант покосился на закрытую дверь кабинета и осторожно потянул листок, придавленный ствольной коробкой.

Джахонгир засмеялся:

– Заминирован он у тебя, что ли? Убери, неудобно же.

– Файзали оставил, – неловко проговорил адъютант.

Он всё-таки извлёк бумажку и прочитал название телеканала, которое мне ничего не говорило, да и Джахонгиру, кажется, тоже. Мы отошли в сторону.

– Это он о Файзали Саидове? – спросил я.

– Ну да. Слышал о нашем герое?

Кто же о нём не слышал? Файзали – полевой командир, фигура, почти столь же легендарная, как Сангак. Рассказывают, что в самом начале войны боевики оппозиции захватили отца Файзали. Полевой командир умолял вернуть ему отца живым, предлагал взамен отпустить взятых им пленных. Отца принесли в мешке. Он действительно был жив и ещё дышал. Старика зверски пытали, вырвали ногти, лоскутами содрали кожу… И Файзали начал мстить за отца. Прославился он не только безумной храбростью, но и жестокостью. Одержимый жаждой мести, действует лишь на свой страх и риск. Не подчиняется никому, в том числе Сангаку.

Пока мы говорили, из кабинета Сангака вышел парень в чёрной робе. Приёмная разом затихла, я понял, что это и есть Файзали. Он подхватил со стола автомат и, ни на кого не глядя, пошёл к выходу. Файзали был у выхода, когда снаружи кто-то рванул дверь, в проёме возник плотный человек в камуфляже. Файзали, будто в упор его не видя, шагнул навстречу как в пустоту…

Ситуация точь-в-точь повторяла архетипическое противоборство героев на мосту. Добрый Робин и Маленький Джон с разных сторон вступают на бревно, переброшенное через ручей, и сходятся на середине. Ни один не может отступить – конфликт рыцарских амбиций… Тогда-то, в приёмной Сангака, об отвлечённых материях я не размышлял. Успел лишь подумать: человек в камуфляже не успеет или не захочет отскочить назад. Файзали оскорбится и застрелит его у всех на глазах.

События разворачивались, словно в киноэпизоде, снятом рапидом. Старуха, стоящая рядом со мной, бормотала, отгоняя беду, её голос глухо рокотал и тянулся записью на пониженной скорости:

– Э-э-э, то-о-в-б-а-а, то-о-в-б-а-а, …

Под этот растянутый бубнящий аккомпанемент Файзали напрягся в полушаге от соперника, готовясь к столкновению.

Человек в камуфляже шагнул навстречу, медленно поднимая руки.

Файзали, продолжая движение, упёрся грудью в человека в камуфляже.

Человек в камуфляже крепко обхватил Файзали.

Я успел подумать, что… Но время сорвалось обратно, в нормальную скорость, я услышал, как человек в камуфляже кричит радостно:

– Файзали, брат! Рад тебя видеть! Как дела? Как живёшь?! Сколько лет, сколько зим…

Продолжая обнимать Файзали, он каким-то ладным, неуловимым движением повернулся вместе с ним в дверном проёме вокруг оси. Теперь человек в камуфляже оказался в приёмной, а Файзали в коридоре.

– Рад был тебя встретить, – сказал человек в камуфляже, разжимая объятие. – Будь здоров. Увидимся.

Файзали медленно растянул губы, изображая улыбку:

– Увидимся. Готовься…

Оба не тронулись с места.

– До свидания, – сказал человек в камуфляже.

Файзали не шелохнулся.

Человек в камуфляже резко развернулся и пробормотал негромко:

– Чёрт с тобой! Хочешь играть, играй в одиночку.

У меня от души отлегло. Однако человек в камуфляже оглядел приёмную, остановил взгляд на Джахонгире и закричал зло и весело:

– Ну, чего уставился? Давно не видел?!

– Давно, – ответил Джахонгир спокойно.

Человек решительно направился к нему, на ходу поправляя ремень с кабурой. Жест мне очень не понравился. Этот тип полагает, что дал слабину с Файзали, и выбрал жертву, чтоб отыграться. Он встал перед Джахонгиром, глядя ему в глаза. Смелый парень этот тележурналист – не дрогнул, взгляда не опустил. Человек в камуфляже сказал:

– Здорово, дружище.

И с размаху впечатал ладонь в пятерню Джахонгира, вылетевшую навстречу:

– Сто лет не виделись.

– Тысячу, – поправил Джахонгир. – Давно ты у Сангака? Я думал, по-прежнему в Красной Армии небо коптишь.

– Не слышал, как меня подставили?

– Что стряслось-то?

Человек в камуфляже взглянул на меня.

– А-а-а-а, – сказал Джахонгир. – Это Олег. Коллега, репортёр.

Мы обменялись рукопожатиями. Человека в камуфляже звали Давроном.

– Так что случилось-то? – спросил Джахонгир.

– Игры начальства…

И тут некстати адъютант крикнул:

– Эй, журналист из Москвы! Заходите.