— Ммм… — дрогнувшим голосом произношу я, и внутренности сжимает страх, — есть еще кое-что… просьба одна.

— Какая?

Его голос просто сочится любезностью. Такой добрый папочка, готовый руками море развести. Я с подозрением смотрю на него. Действительно — сидит с такой лучезарной ухмылкой.

Элиас ловит мой взгляд, придвигается ближе, что мы упираемся коленками, и елейно произносит:

— Давай я попробую угадать, Настя… адвокат берет достаточно дорого за свои услуги. Тебе денег дать, да?

Чертов Бергман!

Я чувствую себя как пятилетка перед взрослым, которая наивно считает, что мама не знает, что она тырит из вазочки конфеты. У меня что, на лбу написано «денег нет, но я держусь»?

— Слушай, если собираешься поиздеваться надо мной, то… — начинаю я, но он перебивает:

— Я не собирался издеваться над тобой, Анастасия.

— Тогда одолжи мне… хоть с процентами.

Элиас приподнимает бровь.

— С процентами? Под сколько процентов годовых?

Боже… я нервно приглаживаю волосы, чтобы хоть куда-то деть руки, и не вертеть в них смартфон.

— Не знаю… — пожимаю я плечами, — под сколько обычно дают?

— Давай начнем с тридцати девяти, — в серых глазах мужчины просто светится ирония, — можешь немного поторговаться.

— Тридцать девять?! Но…

«Если адвокат берет тысяч сто — наверняка около того, не меньше, то мне только собой и останется расплачиваться» — мелькает дурацкая мысль, а я мотаю головой. Элиас с протяжным и обреченным вздохом закатывает глаза. Кажется, в его вздохе звучит что-то матерное.

— Никольская, у тебя с юмором все плохо. Удивительно, вроде в школе ты была веселее, — произносит он, переводя взгляд за окно, — одолжу я тебе просто так. Вернешь, как сможешь.

— Ты серьезно? — меня подмывает расплакаться от облегчения, но я держусь. Может быть, тут есть какой-то подвох? Или Элиас не так уж и изменился за это время, и в душе у него живет по-прежнему добряк?

— Ага, серьезно. Хотя я вообще женщинам в долг не даю, — он окидывает меня взглядом с легкой усмешкой, — это странно. Если бы у нас были более близкие отношения, то тебе бы даже не пришлось думать, как вернуть долг.

— У нас нет близких отношений, Элиас.

— Я в курсе. Подумай над этим.

— Чего?!

Он смеется и поднимается со стула.

— Мы оба свободны, Настя. И я могу очень легко решить все твои проблемы, — произносит Элиас, глядя на меня. И хотя он произносит весьма расчетливые и циничные предложения, я не могу разглядеть ни капли издевки в его взгляде и позе. И это меня несколько смущает. Он говорит абсолютно спокойно, будто бы эти вещи — что-то обычное и само собой разумеющееся, — строго говоря, у тебя вообще бы не возникло подобных проблем.

Поразительно. Я медленно приподнимаю брови. Он на полном серьезе предлагает мне отношения и все-все-все решить по щелчку пальцев? Вот так просто без подвоха?

— Элиас, напомню, что у меня есть ребенок от первого брака, а ты — абсолютно свободный мужчина. Мало того, что это в каком-то роде мезальянс, так еще ты не совсем понимаешь, какие могут возникнуть проблемы с Соней, когда…

—Только это тебя останавливает? Или ты все еще помнишь меня, как толстяка Элиаса, которого ты мысленно поместила во френдзону? — хмыкает он, перебивая меня, а у меня вырывается смешок.

— Ты серьезно? — я качаю головой, рассматривая его мышцы, которые даже одежда не могла скрыть, — нет. Мы не виделись с тобой пятнадцать лет, Элиас. Для меня ты практически незнакомый человек.

— Тогда подумай получше над тем, что я тебе сказал. Мне пора, Настя, — он смотрит на время, — я полдня уже промотался. Звони, если что. Где тут у тебя дверь?

— Там же, где и была, — хмыкаю я, — в коридоре. Я тебя провожу, не переживай.

Элиас уходит в коридор и одевается, пока я стою, подпирая стену плечом и наблюдаю за ним. Наверное, он не особо изменился. Просто в детстве мы все немного другие. Он всегда был умным, упертым и немного прагматичным. Может быть, я могу попробовать адекватно и спокойно воспринимать его поступки и слова, опираясь на эти черты характера…

— До встречи, Никольская, — произносит Элиас, — ты можешь меня даже обнять на прощание. Как старого друга.

— Опять прикалываешься?

— Что ты… Я на полном серьезе.

Я подозрительно смотрю в эти обычно бесстыжие глаза, но сейчас они неожиданно предельно честные. Со вздохом прекращаю подпирать стену, делаю к Элиасу шаг и обнимаю его, уткнувшись щекой в грудь. Дурацкая мешанина духов выветрилась, и от него пахнет по-мужски приятно. Черт, а он действительно вымахал. Наверное, в его обьятиях действительно можно почувствовать себя защищенной, а не будто тебя эльф тощими ручками обвивает.

— А дружеский поцелуй, Никольская? — раздается голос этого стервеца, и его руки захватывают меня в крепкий плен. Вообще ни разу не дружеский, потому что левая случайно оказывается на спине под футболкой, а у меня, все-таки, начинает дергаться глаз, потому что эта обаятельная скотина, все-таки, в очередной раз решила идти напролом, — если тебя смущают отношения, то у нас может быть очень близкая дружба.

— Мое колено в опасной близости от твоей дружилки, Элиас. У тебя еще есть возможность уйти.

Он тихо смеется, но отпускает меня.

— Окей. Пока, Никольская. Еще увидимся, думаю.

Он уходит, закрыв за собой дверь, а я прикусываю губу, поворачивая ключ в замке, и думая о том, что будь все по — другому в моей жизни, и, может, я бы поддалась его обаянию. Но я не верю в долгие отношения, когда у людей разные социальные статусы. Даже пример Лены меня не разубедит — исключения лишь подтверждают правило. Что, если я приму его предложение, Элиас будет чаще появляться в моей жизни, и Соня к нему привыкнет? Я переживу, если мы разойдемся. А она? Вряд ли так просто.

Я достаю смартфон и открываю сообщение в Ватсаппе с номером телефона от Элиаса. Конечно же, самым лучшим выходом будет вернуть ему потом одолженные деньги и просто поблагодарить за помощь. Максимум, что между нами может быть — просто общение или пара встреч без обязательств, если мы оба этого захотим.

Я, наверное, минут десять еще гипнотизирую номер, раздумывая, с чего начинают обычно разговор с адвокатом, и собираясь с духом, как неожиданно смартфон оживает и я вижу надпись «Мама».

Звонит, наверное, чтобы узнать — наболтались ли мы с Элиасом. Эх, мама.

— Да? — принимаю я со смешком вызов, — Элиас уже ушел. Можете…

— Насть, — мама всхлипывает. Я слышу, как в трубке шумит ветер, и ее тяжелое дыхание, будто она бежит. Мое сердце замирает в страхе, — выходи скорее. Твой козел Соньку увез.

— Что?! Куда?!