— И часто вас встречают с таким звериным оскалом и жаждой убийства в глазах? — продолжает издеваться козёл Алексей.

— Периодически, но, уверяю вас, ничего серьезного. Безобиден.

Я?! Безобиден?!

Докторишка откидывает мою руку и отступает чуть в сторону, выпуская Ванильку. Теперь жажда крови, уже моей, горит в её глазах.

— Ну, хорошо. Советую вам не горячиться понапрасну.

Вертел я его советы на одном месте.

— А что великий психолог?

— Нет. Гематолог.

Кто?!

— Всё, — и маленькие пальчики Ники как-то ощутимо впиваются в мою руку выше локтя. — Мы уходим. Я всё передам подруге, ещё раз извините за эту нелепую ситуацию. И за этого хама тоже извините.

И такой ощутимый тычок под рёбра ручкой зонтика-трости, чтобы я начал спуск вниз по лестнице.

Я ещё и хам?! Начинаю снова звереть. Что эта пигалица вообще себе позволяет?!

— Вероника, вы с ним понежнее что ли, а то, кажется, у него снова пар из ноздрей валит. Не дай бог давление, инсульт или инфаркт.

Собираюсь послать заботливого на хрен, но ногти Земляникиной впиваются в голую кожу. Перевожу взгляд на девушку.

— Захар, вот только рискни сейчас рот открыть, — угрожает мне этот гном в юбке.

Охренела баба в конец!

— И что будет? — переключаюсь на барышню и, накрыв её пальцы своими, тяну в сторону тачки.

— Зонтом по темечку получишь! Дебил! — злой кошкой фырчит она, сдёргивая мою руку. — Руки убрал, ты-то их не мыл.

Демонстративно шагает вперёд и в противоположную сторону от моей машины. Нарывается, коза бесстыжая!

— Ванилька, ты у меня сейчас так огребёшь. Сама как кошка в период течки скачешь на всех подряд, а виноват я, что волнуюсь?! Совсем с катушек слетела?!

Она так резко тормозит, что я чуть не сбиваю её всей своей массой. Обхватываю за талию, удерживая от падения, и заодно с удовольствием влепляю в своё тело.

— Как ты меня сейчас назвал? — тихо и отчётливо интересуется Ники, но в глазах меня уже линчуют или за яйца подвешивают. Сразу не поймёшь.

Молчу, просто наслаждаясь её мягкостью и ванильным запахом, что на фоне чистого от пыли воздуха ещё ярче и тем сильнее бьёт по мозгам.

— Ты, олень-переросток, говорю один раз! Не надо меня равнять по себе и своим шмарам. Ясно?! Я не скачу на всех подряд, а только имела неосторожность трахнуться однажды с тобой. И вот до сих пор дерьмо разгребаю.

— Дважды, — рискую исправить её числовую неточность.

— О! Блин! Тебя сейчас только это взволновало? Олень! — выплёвывает сквозь зубы, отталкивая меня руками в грудь. — Вы, мужики, все тупые олени, заботящиеся лишь о благополучии своего члена.

Отпускаю, так как кажется, сегодня перегнул или даже может сломал палку именно я. В её шоколадных глазах нет золотых искринок, там только обида, злость и тонна разочарования. Во мне!

Вероника

В глазах и груди жжёт из-за глупых слов этого придурка, но смешать меня с грязью в очередной раз не позволю. Свежо придание. Спасибо. Кушали, блевали и костерили на чём свет стоит.

Хочется ещё много чего сказать, но взгляд Ярового тухнет, и этот огнедышащий дракон снова превращается в обычного человека-ледышку.

— У меня отгул, Захар Пантелеймонович. Буду завтра, — ядовито цежу сквозь зубы, выравнивая дыхание и пульс.

Волноваться вообще вредно. Гематолог, слава богу, покинул крыльцо клиники, так что и мне пора.

В помощь уменьшения моего перегрева снова начинается дождь, поэтому торопливо раскрываю зонт над своей головой и шагаю в сторону остановки. Пусть некоторые Квазимодо тоже остынут, а потом я ещё пройдусь пемзой по особо нежным местам его души.

— Вероника, — слышу в отдалении зов мужчины, но, не поворачиваясь, просто прощально машу лапкой.

Не хочу видеть, слышать и чувствовать!

Торможу такси, усаживаюсь, называя домашний адрес, и только после этого выдыхаю. Спину ломит от неестественной напряжённости, в голове каламбур.

И что вообще здесь делает Яровой? Случайно или намеренно?!

В висках начинает противно стучать дятел головной боли. Ууу, вот бы все перья повыдёргивала.

Но ещё обиднее становится, когда и дома нет покоя.

Едва выхожу из такси, слышу радостное приветствие бывшего.

— О, дорогая моя, ты ли это?

Разворачиваюсь лицом к мужчине, жалея, что такси уже уехало.

— Мужчина, отвечаю вам по порядку: точно не я и не ваша, а только сама своя, — холодно чеканю и бодро топаю мимо него.

Владимир тормозит от моего «радостного» приветствия те несколько секунд, за которые я успеваю дойти до подъезда, а потом несётся за мной.

— Верочка, я понимаю, что накосячил, но с кем не бывает?! — дежурно отзывается бывший, придерживая для меня тяжёлую домофонную дверь.

— Со мной не бывает. Я нашла себе нового мужика только после разрыва наших отношений, а не во время их, как мне казалось, пика.

— Ну, Веруся, заинька моя, я тебя люблю и это просто … помутнение, — и при этом пытается ухватить мой локоть, когда я очень спешу убраться отсюда побыстрее. — И зачем тебе новый мужчина, когда есть я! Самый лучший!

— Райданов, ты реально думаешь, что сейчас после вот этой твоей болтовни я вся потеку, сниму трусы и отдамся тебе прямо на лестничной площадке?

В красивых зелёных глазах бывшего буквально светилось неоном короткое «да». Вот это самомнение у человека.

— Боже, Владимир, мне тебя реально жаль. Ты бы почаще голову наклонял, когда в проёмы входишь.

— Чего?! — тут же бычится, не услышав моего признания его неотразимости.

— Того! Корону я тебе такую вырастила, что цепляешься ей везде и последние мозги сдавливаешь.

— Вера! Что за хрень? Я тебе даю реальный шанс начать всё заново? А ты какими-то шуточками-прибаутками говоришь.

— Ты этот свой ШАНС в жопу засунь и после иди к генеральному, вдруг ему понравится, тогда он тебя тоже трахнет. Уверена, тебе понравится! — теряя терпение, буквально рычу ему в лицо.

— Ах ты сучка! — теряя маску придурка-влюбленного, Райданов несётся за мной, уходящей в подъезд.

Сильно дёргает за предплечье, что взрывом боли отражается в плече, тем самым разворачивая к себе лицом. А дальше сценарий меняется.

За спиной Владимира появляется как ангел смерти Яровой. Подъездная дверь с коротким лязгом закрывается за ним, отрезая пути отступления.

Успеваю только коротко вдохнуть, как Райданов уже испуганно жмурится от захвата его шеи сзади.

— Руки убрал, — рокочет Захар в ухо бывшего, и тот отцепляется от меня.

Теперь Владимиру не до меня, сучки, он пытается перехватить запястье Ярового, но достать не может.

— Это что за хуйня? Вера, твою мать, ты что ли реально уже себе ёбаря нашла?

Морщусь от обилия матов и оскорблений